— Вперед! — ревел В’Зек — Вперед!

Он желал бы первым забраться на лестницу и ворваться в Д’Опт. Оставаться сзади, пока его воины сделают свою работу, было самой тяжелой обязанностью вождя. Он поправил себя, нет, самой тяжелой обязанностью было знать, что ты обязан оставаться сзади и в то же время принуждать других идти в самое пекло, можно сказать, на убой.

Если его это волнует, удивился он самому себе, то, может, он стал цивилизованным? Он нашел эту идею нелепой, подумав, что просто немного переутомился.

Двумя глазами он критически окинул поле битвы, третий повернул к З’Йону, обрезавшему замечательный панцирь м’сака так, чтобы не оставалось острых краев, которые могли бы повредить мягкие ткани. Четвертый его глаз, как обычно большую часть ночи, смотрел на луну. С каждой минутой светящаяся часть становилась все меньше.

— Ты был прав, шаман, — сказал он, с его стороны это была огромная уступка. Но даже вождь чувствовал себя маленьким и незначительным, когда естественный порядок мироздания переворачивался вверх дном.

З’Йон не отвечал, пока не закончил свою работу. Окажись его предсказание неверным, он не осмелился бы на такую вольность. То, что с ним случилось бы, окажись он не прав, во всех случаях было бы неприятным зрелищем. Шаман надеялся, что его голос прозвучал скорее небрежно, чем облегченно, когда он сказал:

— Да, кажется, так.

— Воины хорошо знают, что знаменует предстоящее чудо, — продолжал В’Зек. — Они храбро сражаются. Я думаю, они захватят городские ворота не позже, чем челюсти небесного ф’ноя целиком заглотят луну. Ты правильно поступил, растолковав воинам предстоящее событие, это, я думаю, подняло их боевой дух.

— Я лишь выполнил ваше приказание, мой господин. — З’Йон ощутил покалывание в говорящих глазах, вспомнив недавно испытанный страх. Очередная лестница, как раз напротив того места, где стояли шаман и вождь, опрокинулась. Раненые м’саки от боли молотили ногами по воздуху. Один лежал неподвижно. — Эти там, в городе, тоже неплохо сражаются

— Несомненно, вожди вместе с мягкотелыми задурманили их всяким вздором так, что они не осознают нашего могущества, — презрительно сказал В’Зек и указал клешней: — Смотри туда! Сейчас мои воины захватят часть стены! Уверен, т’кайцы долго не протянут.

— Конечно, нет, мой господин. — З’Йон предпочитал не вспоминать о том случае с молтингсами, возможно, он бы не испытывал этих приступов малодушия, будь он столь же возбужден, как и В’Зек. Шаман попытался подавить мучившие его сомнения. Ему ведь приходилось ошибаться и раньше, и довольно часто.

На небе остался лишь крошечный кусочек луны. В’Зек закричал, перекрывая шум битвы:

— Мы уже держим победу в своих клешнях! Ударьте сильнее, и Т’Каи падет. Небо предвещает нам победу!

— Небо предвещает нам победу! — подхватили его воины и удвоили свои усилия Тусклый красный свет затруднял наблюдение за сражением, но вопль сирен со стен указывал места, где м’саки бросали в бой свежие силы. В конце концов З’Йон решил, что и на этот раз ошибся.

Последняя частичка света исчезла с лика луны.

— Пришла очередь Дженнифер, — пробормотал Гринберг себе под нос. — Давай разворачивай свои штуковины, иначе развернуться придется т’кайцам.

Последовавшая пауза длилась довольно долго, и ее уже нельзя было списать на одну только скорость света.