В этом большом фолианте были помещены описания Печоры, Щугора, Каменного пояса, Оби, Тюмени. Тюмень, как свидетельствует Тевэ, к 1575 году уже зависела от власти Москвы и платила ей дань. Дорога от Тюмени до Китая занимала шестьдесят дней. Но вот какие слова обронил Тевэ насчет Нового Света: «Страны, расположенные ниже, ближе к Америке, гораздо холоднее; ими владеют и повелевают вышеупомянутые московиты…»

Вскоре об Америке заговорил и Генрих Штаден. Его мы оставили в Поморье. Наслышавшись в Коле рассказов о Гренландии, Печоре и Оби, Штаден покинул Русь и поспешил в Голландию. Там он выполнял самые темные поручения: собирал сведения о приезжих русских торговых людях, на которых, после их отъезда на родину, должны были напасть европейские пираты.

Потом этот соглядатай, отъевшийся на русских хлебах, поехал в Германию и Швецию, стараясь получить там проезжие грамоты в Московию.

Он предлагал свои услуги императору Рудольфу, гроссмейстеру Немецкого ордена и Стефану Баторию.

Наконец Штаден добрался до Люцельштейна, что в Вогезах, где жил пфальцграф Георг Ганс.

Этот князек встретил Штадена с распростертыми объятьями, так как испытывал болезненную ненависть к Московии и, не считаясь со своими возможностями, грозился уничтожить великое государство. Пфальцграф прочил себя в адмиралы пиратского флота, с помощью которого надеялся победить «московита». Георг Ганс повторял слова герцога Альбы о всемирной московской опасности.

В тот год, когда Генрих Штаден, находясь на полном содержании у вогезского правителя, сочинял донесения о Московии, при мадридском дворе шли хлопоты о посылке людей в Москву для изучения торговых путей на Восток.

Аниан вновь появился на карте Мартинеса.

Штаден уже располагал русскими данными о стране Мангазее, Новой Земле, Тунгусии, Китайском озере.

Что же он писал в замке Георга Ганса, подкрепляясь знаменитой вогезской вишневкой и форелями?

Штаден составил «Описание правления и страны Московитов», а также план захвата русского Севера, перечислял имена пиратов, его дружков в Антверпене, Гамбурге и Бергене, которые вели разведку на Руси. Они должны были поступить под начало сиятельного вогезского морского разбойника. Вогезский покровитель Штадена отправил письмо к гроссмейстеру Немецкого ордена. Это послание Георга Ганса хранилось в Государственном тайном архиве в Берлине.

Люцельштейнский пфальцграф сообщал, что на протяжении тысячи миль к востоку от Мезени по берегу моря живут «язычники и дикие народы».

«Из Оби-реки можно проплыть в Америку, причем два рейса из Колы или Оби в Америку равняются одному тому, который можно сделать туда из Испании», — писал Георг Ганс.

Такую ошеломительную истину привез из Колы московский опричник, рыбинский мукомол и международный разведчик Штаден. «Затем через окрестные страны можно будет пройти до Америки», — уверял он, изложив свой план захвата русского Севера<style name="MsoFootnoteReference"><style name="MsoFootnoteReference"></style></style>.

Алферий-голландец у Строгановых

Трудами русских мореходов и открывателей стремились воспользоваться иностранцы. Сообщая врагам Московии список мореходов и пиратов, которых можно привлечь для борьбы со страшным «московитом», Штаден упоминал о Симоне Ван-Салингене, жившем в 1578 году в Гамбурге.

Здесь к нам в руки попадает конец нити, которая связывает Штадена не только с Ван-Салингеном, но и с небезызвестным Оливье Брюнелем.

Оба эти голландца почти одновременно прибыли в Печенгу и Колу на кораблях антверпенской компании Симонсена.

Эти корабли пришли в Печенгскую губу в 1565 и 1566 годах, где их встречал препоясанный железным обручем Трифон Печенгский.

Оливье Брюнель, перейдя на поморскую лодью, прибыл в Холмогоры, где засел за русский букварь.