|
Ну что ж, пусть этот секрет так и остается секретом. Судя по всему, Молтон прочитал мысли Садлера; поднявшись из-за стола, он подошел к большому книжному шкафу и отодвинул в сторону деревянную панель. - Как-то, - сказал он, не оборачиваясь, - я натолкнулся на одну цитату, доставившую мне большое утешение. Не знаю уж, следует считать эти слова циничными или нет, но в них много правды. Принадлежат они Талейрану, французскому политику, жившему лет четыреста назад. И сказал он следующее: "Что можно считать предательством? Это полностью зависит от даты". Попробуйте задуматься над этим, мистер Садлер. Молтон вернулся к столу с двумя рюмками и объемистым графином. - Мое хобби, - сообщил он Садлеру. - Гесперское, урожай прошлого года. Французы, конечно же, смеются, но я считаю, что оно не уступит ни одному земному сорту вина. Их рюмки слегка соприкоснулись. - За мир между планетами, - провозгласил Молтон. - И пусть ни одному человеку не придется больше заниматься тем, чем занимались мы тридцать лет назад. Перед пейзажем, удаленным от них в пространстве на четыреста тысяч километров, а во времени - на два столетия, шпион и сыщик кивнули друг другу, улыбнулись и выпили. Каждого из них переполняли воспоминания, но теперь в этих воспоминаниях не было ни капли горечи. Больше говорить было не о чем, для них эта история закончилась. Молтон проводил своего гостя по коридору мимо тихо плещущего фонтана и указал ему дорожку, бегущую к пересадочному залу. На обратном пути он задержался около клумбы и чуть не был сбит с ног толпой хохочущих детей, со всех ног мчавшихся в направлении игровой площадки девятого сектора. На какое-то время коридор заполнился их веселым криком, и затем дети исчезли, словно неожиданный порыв ветра, и снова стало тихо. Глядя, как они уносятся навстречу своему яркому, беззаботному будущему, профессор Молтон улыбнулся - он тоже внес свой вклад в создание этого будущего. Он имел много оснований гордиться прожитой жизнью, но самым важным было, наверное, именно это. Никогда впредь, ни в какие представимые разумом времена род человеческий не разделится, не восстанет сам против себя. Потому, что где-то там, вверху, над крышами Сентрал-Сити, неисчерпаемые богатства Луны широкими потоками текли ко всем планетам, которые человечество превращало в части огромного своего дома. |
