Всплески не исчезли с экрана, а только
сместились. "Это какая же у них скорость!.." - ошалело подумал Симон,
испытывая жгучее желание немедленно доложить начальству. Но опыт, давний
опыт солдата, подсказывающий, что если можно, то лучше с начальством дела
не иметь, удержал его и на этот раз.
Новый оборот луча высветил всплески куда слабей. Симон перевел дыхание,
как игрок после удачного блефа. Липкими пальцами расстегнул клапан кармана
и извлек оттуда новую сигарету. Сердце стучало, как поршень гоночного
автомобиля.
Минуту спустя всплески окончательно исчезли, "картинка" приняла прежний
вид.
"Духи" - электромагнитные возмущения - будь они трижды неладны! Сколько
раз они сбивали операторов с толку, сколько раз из-за них поднималась
ложная тревога! Хорош он был бы со своим паническим докладом! Нет уж: если
ты сам не бережешь свои нервы, то никто не побережет их за тебя.
7:20 по московскому времени
С потревоженного кустарника ссыпались капли ночного дождя. Коротко
прошуршав, окропили плащ, брызнули на стекла очков. Погребный сумрак
подлеска, земля с палым листом смазались и помутнели.
Не задерживая шага, Джегин сдернул очки. Мокрая завеса исчезла, но мир
не стал четче. Доставая платок и локтем отводя ветки, Джегин продолжал
идти туда, где неясный просвет обещал просеку.
Объемна и насыщенна всякая минута жизни. Джегин видел размытый мир,
неуверенно щурился, ибо, когда близорукий снимает очки, он видит мир не
так, как в очках, и не так, как без очков. Одновременно сапог, запнувшись,
рванул травяную петлю. Одновременно за шиворот скатилась капля, а голову
пришлось резко наклонить, чтобы уберечь лицо. В то же время рука с
заминкой продолжала тянуть сбившийся в глубине кармана платок, плечо
перекосилось и напряглось, чтобы удержать ремень двустволки, и все это
вызвало в Джегине мимолетное раздражение.
Думал же он о том, куда запропастился его напарник. И о том, почему
холодит пальцы левой ноги - уж не прохудился ли сапог? По какой-то
ассоциации мелькнула мысль о жене, которая не одобряла охоту или, верней,
то, что она понимала под этим словом. А грибной запах, когда Джегин
наклонился, вызвал беглое сожаление об упущенных маслятах и белых. И над
всем брало верх азартное ожидание охоты, чувство свободы от
обременительных забот повседневности. Но еще глубже скрывалась едкая тоска
стареющего человека, который замечает медленный, из года в год, упадок
сил, желаний, надежд и в душе готов на шальной поступок, лишь бы тот
вернул ощущение молодости. Такой была последняя минута жизни Павла
Игнатовича Джегина.
8:50 по московскому времени
В высокие окна Центральной диспетчерской ЕЭС смотрело набрякшее влагой
небо. Дождь, не переставая, лил дождь, косые струи били в стекла и
светящийся огнями просторный зал с огромной, во всю стену схемой
энергохозяйства страны, пультом посередине казался похожим на рубку
исполинского, рассекающего океанское ненастье лайнера. |