Современные политологи Запада проводят линию драматического разлома истории по границе между западным и восточным христианством. Это неверно, существует другая линия, и на этой линии истинного разлома сейчас ведут бои российские Вооруженные силы. Это не религиозная война. Пророки мусульманства и христианства не противоречат друг другу. Аллах у нас у всех один. Вот только дьяволы, быть может, разные.

Старые песни о глупом

Нередко задумываешься: как возникало столь укоренившееся у нас антизападничество? Как в списке народных мудростей появилось основополагающее: «Что русскому хорошо, то немцу смерть»? Какие наши первородные ценности «мы ни за что врагу не отдадим»? Ясно, что во время петровских реформ боярин дрожал за свою бороду, длинную, пушистую, блохастенькую. Что же, однако, случилось дальше, когда уже все подбородки были бриты, почему антизападные сантименты оказались сильны и под импортными жилетами?

Ведя в своем классе семинар «Два столетия русского романа», я в поисках генезиса этого жанра залезал и в более отдаленные времена, в частности в куртуазный XVIII век, когда романы россиянами уже время от времени создавались. Создавались они в основном в придворном окружении персонами высшей знати, то есть теми, кого на английский манер можно и в прямом, и в переносном смысле назвать «большими париками» (big wigs). Это было поистине литературно-центрическое общество, прежде всего потому, что «матушка-государыня» Екатерина Великая сама являлась настоящей писательницей с большим и даже несколько разнузданным воображением. Все эти романы, написанные холеными и высокообразованными людьми в напудренных париках и серебряных камзолах, эдакими русскими маркизами на высоких красных каблуках по последней парижской моде, несли в себе совершенно отчетливую, если не воинствующую антизападную идеологию.

Вот, скажем, Сумароков Александр Петрович, получивший блестящее европейское, в основном французское, образование в привилегированном corps des cadets, создает полемически заостренную патриархальную утопию о счастливом обществе, в котором трудятся наши собственные российские, отнюдь не на западный манер охочие до работы крестьяне, где все счастливы, потому что царит справедливость. Он же творит панегирики Екатерине Великой, именно она подразумевается как хранительница патриархального русского очага.

Другой рафинированный интеллектуал, основатель первой российской масонской ложи и зачинатель нашей литературы Михаил Матвеевич Херасков в своем большом романе «Кадм и Гармония» описывает долгое путешествие Кадма в поисках его сестры Европы. В ходе этого путешествия тот достигает «земли обетованной», населенной счастливым племенем «славов». Правит этим приятным и совершенным обществом, разумеется, мудрая и благородная женщина. Поиски закончены, сестра не найдена. Подразумевается: да и не нужна.

Действие нескольких русских утопических романов протекает почему-то на Луне, среди них мы находим «Новейшее путешествие» Левшина и «Сон Кидалов» Чулкова. Оба романа высмеивают интерес русских к западной науке (то есть то самое советское «низкопоклонство перед Западом»), которая объявляется антитезой русской веры.

Эту же систему, «царство процветания», читатель находит на отдаленном острове, куда попадают моряки после кораблекрушения в романе князя Львова «Российская Памела».

Сильнейшая антизападная сатира была выражена в романе другого князя, Щербакова, — «Путешествие в землю Офирскую». Здесь в аллегорической форме бросается обвинение главному «западнику» России Петру Первому, который выступил против «природы вещей» и разрушил «древнюю добродетель, созданную величайшими людьми истории».

С тех пор так и пошло в российской утопическо-сатирической литературе, то есть в сфере дворянских фантазмов.