— Цезарь? — снова позвала старуха.

Психиатр подождал, пока Йона сядет, откашлялся и повторил, с какой целью проводится обследование. Перечислив, как обычно, всех, кто находится в кабинете, он пояснил, что никто из присутствующих не обязан соблюдать конфиденциальность перед судом.

— Когда Цезарь выпустит меня из клетки, все снова станет хорошо, — пробормотала бабушка.

Когда она попыталась скрестить руки, толстые ремни заскрипели. Она сдалась не сразу, и руки успели побелеть.

— Можете ли вы объяснить, почему вы убили Йенни Линд на детской площадке? — спросил психолог.

— Иуда Искариот повесился попущением Господа, — спокойно проговорила старуха.

— То есть вы считаете Йенни Линд предательницей?

— Сначала малышка Фрида убежала в лес и попала в капкан… я отвела ее домой и помогла вернуться на путь истинный.

— Каким образом? — спросил Йона.

Старуха прищурилась на него, и от временных глазных протезов остались только белые акриловые щелочки.

— Я отпилила ей ноги, чтобы они больше не соблазняли ее… она пожалела о своем побеге и призналась, что у нее была с собой записка с телефонным номером какого-то приятеля… Я знала, что она лжет, говоря, что Йенни не знает о ее планах. Поэтому я подменила записку, подложила ей бумажку с номером моего сына и оставила девочек одних… Мне хотелось знать, не прячут ли они телефон в лесу, хотелось показать им, что Господь все видит…

Вероятно, Йенни Линд сильно удивила бабушку, когда после нескольких лет заключения решилась действовать быстро, думал Йона. Йенни думала, что успех ее побега зависит от человека, с которым ей надо будет связаться. Цезарь ведь врал, что у него друзья в полиции. Отыскав записку, она, не колеблясь, ушла в лес.

— Нам известно, что Йенни, добравшись до Стокгольма, позвонила вашему сыну, и он назначил ей встречу на детской площадке… но зачем поехали туда вы? — спросил Йона.

— Ее побег — моя вина, мне и отвечать.

— Но ведь Цезарь все равно пришел туда.

— Только чтобы убедиться, что она понесла заслуженную кару — ту, которую он для нее избрал… ее позор должен был увидеть весь мир.

— Расскажите, пожалуйста, что произошло на детской площадке, — попросил психолог.

Старуха обратила на него блестящие акриловые белки.

— Когда Йенни увидела, что на площадке ее дожидаюсь я, она не боролась… просила только, чтобы мы не наказывали ее родителей. Она встала крестом и позволила мне накинуть ей на шею петлю. Верила, что Цезарь ее простит, если она покажет, что принимает наказание. Но у Цезаря не осталось любви к ней, и когда я начала крутить рукоятку, он ничего не сказал.

— А вы хотели простить ее? — спросил психолог.

— Сбежав, она вонзила нож моему сыну в сердце… ничто не могло остановить кровь, он страдал, и страдание сделало его нетерпеливым. Он посадил всех в клетки, но это не помогло. Цезарь больше не мог доверять им.

— А какую роль играли во всем этом вы?

Бабушка, улыбаясь, подалась вперед, и волосы закрыли ей лицо. За серыми космами угадывались белые щелочки глаз.

— Вы понимаете, почему Йенни Линд хотела сбежать? — спросил психолог, не дождавшись ответа старухи.

— Нет, — ответила та и снова подняла голову.

— Но вы же знаете, что ни одна из этих девушек не приехала на ферму по своей воле.

— Сначала нужно научиться смирению… радость приходит позже.

Психолог сделал какую-то пометку и полистал руководство.