Уже послезавтра Памела и Мия созвонятся по скайпу, чтобы, как выразилась соцработница, «прощупать друг друга».

Мартин подполз к своему стулу. Глядя на стоявшую у окна Памелу, он думал, что почти год хотел купить ей жемчужное ожерелье, но так и не решился. Вместо ожерелья он купил сегодня пятнадцать красных роз, но ушел из магазина с пустыми руками — понял, что мальчики хотят, чтобы эти розы положили им на могилу.

— Послушай, — позвал Мартин.

Он видел, что Памела, прежде чем обернуться, вытерла слезы. Ну как объяснить ей, что он боится отмечать дни рождения — тогда и мальчики захотят отмечать свои.

Если он купит Памеле подарок, они начнут завидовать.

А когда говоришь о еде, они хотят грудь.

Мартин сознавал, что это навязчивые мысли. Но если ему случалось заговорить, он каждый раз обрывал себя: кто знает, как мальчики отреагируют на его слова.

Он понимал, что причина его мыслей — автокатастрофа, в которой он потерял родителей и обоих братьев.

Мартин никогда не верил в призраков, но каким-то образом призвал их в свою жизнь, потеряв Алису.

Теперь мальчики свободно бродили в его действительности, трогали Мартина холодными пальцами, толкали его, кусались.

Он научился быть осторожным, научился не привлекать их внимания, не сердить их.

Если Мартин произносил чье-нибудь имя — они хотели это имя себе, все равно какое. Если он упоминал какое-нибудь место, они хотели, чтобы их там похоронили.

Но пока Мартин соблюдает правила, они спокойны. Они недовольны, но не злятся.

— Лучше выведи Бродягу сейчас, — сказала Памела в никуда, словно сомневалась, что он ее слушает. — Мне не нравится, когда вы выходите посреди ночи.

Надо как-то сказать ей про розы, не привлекая к себе внимания. Может, она завтра сама их заберет в магазине? И поедет с ними на работу.

— Мартин, ты меня слышишь?

Надо что-то ответить или кивнуть, но Мартин молча смотрит жене в глаза. Она назвала его по имени. Плохо.

— Ну ладно, — вздохнула Памела.

Мартин вышел в прихожую, включил свет и снял с крючка поводок.

Он сегодня весь день странно вздрагивает.

Как будто внутри у него кто-то ворочается.

Может, он заболевает. Или просто устал.

Вчера Бродяге понадобилось выйти посреди ночи. Когда они вернулись, Мартин дрожал всем телом, пришлось принять тридцать миллилитров валиума. Сейчас Мартин не помнил, что произошло, но мальчики пришли в ярость и заставили его остаток ночи просидеть на полу.

Раньше такого не было.

Мартин звякнул поводком и вошел в гостиную. Бродяга его не услышал — спал себе в кресле, как всегда. Мартин опустился на колени, осторожно разбудил его и прошептал:

— Ну что, пошли?

Пес поднялся, зевнул, встряхнулся и последовал за Мартином в прихожую.

На самом деле пса звали Бро, но он постарел, сделался вялым, и они прозвали его Бродягой.

У черного лабрадора так болели суставы, что он больше не мог подниматься по лестницам. Пес почти все время дремал, не особенно приятно пахнул, стал глуховат и подслеповат, но все еще любил долгие прогулки.

В ванной Памела примерила серьги и снова сняла их. Вернулась в спальню и поставила шкатулку на ночной столик. Уселась в кровати, выпила водки, открыла книжку, закрыла и позвонила Деннису.

— С днем рождения, — сказал Деннис.

— Ты что, спал? — спросила она и отпила водки.

— Да нет, работаю сижу. Мне завтра в Йёнчёпинг.

— Спасибо за подарок, — сказала Памела. — Невероятно красивые! Но это все-таки перебор, сам понимаешь. Да?

— Ну, когда я их увидел, то подумал — может, ты станешь их носить.