|
) Фрисснер хотел сказать ученому что-нибудь дружеское, теплое, но в этот момент Замке закончил протирать очки и водрузил их на нос, а Макс Богер по-дурацки хихикнул, как это умел делать только он, и выдал: — Вы, Юлиус, вылитый рейхсфюрер, вам это когда-нибудь говорили? Действительно, ученый в очках немного напоминал Гиммлера, но болтать об этом вот так, в присутствии пилотов, не стоило. Фрисснер ткнул Макса локтем в бок, и тот мгновенно затих. Замке ничего не ответил, только растерянно моргнул и посмотрел на Фрисснера. Тот сморщился — не обращайте, мол, внимания — и улыбнулся. Унтер-офицеры, веселящиеся и переругивающиеся в присутствии капитана. Зрелище довольно нормальное для фронта, но тут, на Крите, к такому, возможно, и не привыкли. Тем более пилоты не были, конечно же, проинформированы ни о миссии группы Фрисснера, ни о подлинных их званиях. — Взлетаем, — сказал пилот. Где-то над головой взвыли и затарахтели моторы, пол ощутимо задрожал. — Когда будем в Триполи? — проорал Каунитц. Пилот покачал головой: — Не загадывай, приятель. А ну как прилетят англичане и устроят нам фейерверк? Сейчас я погашу свет, а ты вздремни. В Африке я тебя разбужу. — Какая у него скорость? — не унимался Каунитц. — Километров двести в час. Очень неторопливая птичка, — сказал пилот и отвернулся. Пол задрожал еще сильнее, и «бизерта» пошла на взлет. Богер исполнил свое намерение и сразу же уснул, пристроив под голову какой-то мешок и укрывшись одеялом. Каунитц вроде бы тоже задремал. А вот ученый не спал. Он тревожно озирался, пальцы левой руки крутили пуговицу на груди. — Раньше не приходилось летать? — крикнул Фрисснер. Чертовы моторы рычали над самой головой. — Нет, — ответил Замке. — Что ж, когда-то надо начинать! Здесь не так уж и далеко, не беспокойтесь! — А что он сказал про английские самолеты? — ученый указал в сторону пилотской кабины. — Я думаю, нам они не встретятся. Наша тихоходная этажерка им ни к чему. Хотите немного выпить? — Фрисснер похлопал по фляге в матерчатом чехле, укрепленной на поясе. — Да, спасибо! Юлиус Замке принял у капитана фляжку, аккуратно отвинтил пробку, повисшую на цепочке, и сделал глоток. А ведь еще неделю назад все было совсем иначе… 2 Не говорите о тех, которых убивают на пути Аллаха: «Мертвые!» Нет, живые! Но вы не чувствуете. Коран Корова 149(154) Когда тебя вызывают к коменданту лагеря, не следует ждать ничего хорошего. Впрочем, Юлиус уже давно не ждал от жизни ничего хорошего, с того самого дня, как его выволокли из кабинета, спихнув на пол стопку старинных книг и расплескав чай. До сих пор перед глазами у Юлиуса стоял раздавленный сапогом автоматчика бутерброд, который приготовила ему к чаю Этель… Как банально: бутерброд, раздавленный сапогом. Тоненький кусочек белого хлеба, намазанный маргарином и мягким сыром. Нет, наверное, не слишком банально — цветок, к примеру, был бы куда банальнее. Когда к нему приходили такие мысли, Юлиус подозревал, что сходит с ума. Но чем эти мысли хуже мыслей о еде, о тепле, о спокойном долгом сне? В одно прекрасное, а правильнее сказать, ужасное утро все это должно было закончиться. Как именно, Юлиус еще не решил. |
