В это время кто-то негромко кашлянул рядом с разговаривающими охранниками, и они, мгновенно прервав интереснейший диалог, уставились на неизвестно откуда взявшихся посетителей.

Иван Данилович тут же поправил фуражку, весь напружинился, подтянулся и, враз посерьезнев лицом, поинтересовался, по какому делу прибыли гости.

Увидев произошедшую с бдительными охранниками перемену, высокий в берете задушевно улыбнулся, поздоровался и, представившись Петром Петровичем, очень вежливо объяснил, что они прибыли по договоренности из подшефной школы к секретарю парткома Шумилову Валерию Ивановичу.

Интеллигентные манеры незнакомца, его вежливость и осведомленность произвели на охранников очень располагающее, можно сказать, даже магическое впечатление. Забыв поинтересоваться наличием у пришедших естественного при посещении предприятия посторонними пропуска, Мартынюк, прямо так весь и растаяв, засуетился и начал объяснять представителям подшефной организации, как им добраться в партком, находившийся как раз над ними на четвертом этаже здания. А вконец очарованная спокойствием ручной птицы, пребывавшей на плече у юнната, Мария Тимофеевна тут же гостеприимно вызвалась проводить посетителей до места назначения.

Проследовав к шахтам лифта и все время что-то приговаривая на ходу, Чугунова понажимала на кнопки двух правых подъемников, перевозивших людей соответственно один — на четные, а другой — на нечетные этажи. Не добившись при этом желаемого результата, Мария Тимофеевна возмущенно воскликнула:

— Вот же, черт возьми! Ведь ну только недавно оба работали, а теперича ни один не хочет спускаться… Что за дьявольщина?

На что высокий в берете, по-видимому учитель, сразу подобрел лицом, а у мальчишки почему-то ну просто черти заплясали в глазах.

— А что, уважаемая Мария Тимофеевна, мешает нам прокатиться вот на этом лифте? — обратился высокий приветливо к Чугуновой, указывая на крайний левый подъемник.

— Ну конечно, давайте на этом, — тут же поддержал его мальчуган, нажимая на кнопку вызова.

— И-и… милай, — опасливо всплеснула руками Тимофеевна, — ентот особый, директорский лифт. Он напрямки идет только на шестой этаж, где сам енеральный и сидит-то. Не дай бог захочет съехать вниз, а мы тут как тут… Ох, сердешный, оскандалимся… Уж шибко строгий он у нас, енеральный-то…

Узнав, что директорский кабинет находится на шестом этаже, наставник юнната почему-то еще больше повеселел и совсем уж по-родственному выпалил:

— Дорогая вы наша Мария Тимофеевна, спасибо вам за приятнейшую новость. И стоит ли так понапрасну беспокоиться. Да мы мигом с вами взлетим, не привыкать… — заверил он, — не успеет и рак на горе свистнуть… А о вашем разлюбезном и грозном Льве Петровиче, как же, как же, премного наслышаны… И правильно вы заметили, любезнейшая, прелюбопытнейший он для нас экземпляр!..

Всего, что вылетело тут изо рта у вежливого учителя, Тимофеевна сразу схватить не смогла. Уж больно мудрено он говорил. Но ясно ей стало одно: что знают о главном начальнике и его заслугах в подшефном заведении, точно. И только высокий закончил говорить, как тихая и спокойная до этого птица, расправив свои черные крылья, вдруг крикнула, словно передразнивая его: «Экземплярр! Экземплярр!..»

От неожиданности Чугунова даже дернулась в сторону и вытаращила на птицу испуганные глаза:

— Ба, царица небесная! Птичка-то говорящая. Вот уж, истинно, чудеса!

— Никаких чудес, бабушка, — не моргнув и глазом, деловито заметил юный любитель пернатых, — самое обыкновенное дело.

— Да-да, — поддакнул усатый в берете, — совершенно не стоит так себя нервировать и удивляться.