— A-а… понятно, — выдохнул, хлопнув глазами Абрамзон, — а вы, что же, меня знаете?

— Ну, кто ж вас, добрейший Григорий Исакович, не знает, вы личность известная…

Снабженец тут же расцвел лицом, и, выпустив облачко дыма, удовлетворенно сообщил:

— Да, это уж точно. Откровенно говоря, по роду своей деятельности меня знают многие, но, верите ли, сам вот первый раз в жизни вижу так близко ручную птицу, да еще, как в цирке, без клетки и непривязанную… А кстати, мальчик, а что это за птичка, — обратился он к пионеру, — такая черная? Ворона или, может быть, ворон? Я в них, честное слово, не разбираюсь.

— Сами воры!.. — неожиданно громко выпалила пернатая, беспокойно заерзав на плече.

Лозинский и Абрамзон удивленно вытаращили глаза и, переглянувшись, загоготали:

— Ты смотри-ка, она еще и говорящая… Вот это да!.. И вроде бы обиделась на нас, что не так обозвали…

Через минуту, подходя к площадке шестого этажа, Абрамзон говорил Лозинскому:

— Яша, а ты заметил, какой костюмчик на учителе? Прямо закачаешься… Уж явно не отечественный! Что цвет, что фактура ткани, и сидит как влитой. Не учитель, а прямо артист, да еще с бабочкой, чудак, словно выступать на сцене собрался…

— Да, костюмчик что надо, Григорий Исакович, — подтвердил помощник. — А палка у него в руках, вы обратили внимание, какая шикарная… Чертовски хороша! А перстенек, заметили, какой отменный? Небось, приличные связи имеет или родственнички где-то за границей проживают? Но вот взгляд мне его что-то не понравился. Какой-то странный, я бы сказал… даже прямо прожигающий… Просто чувствуешь себя неуютно, несмотря на то что и мягко говорит… Пожалуй, почище, чем у Льва Петровича будет…

— Это ты уж точно, Яша, подметил, — задумчиво отозвался Абрамзон, — чувствуется, что мужик с характером… Да и связишки наверняка имеются… Надо будет к Шумилову потом заглянуть, поинтересоваться его персоной.

А в это же самое время дверь в партийный комитет завода отворилась, и секретарь Валерия Ивановича Валентина Александровна увидела вошедших в приемную — высокого мужчину в сером костюме-тройке и мальчика-пионера, но странное дело — с большущей черной птицей на плече.

Мужчина, представившись Петром Петровичем и объяснив, что они из подшефной школы, просил доложить о своем приходе. Немного удивленная необычными посетителями женщина тут же постучалась и юркнула за массивную, из светлого дерева дверь. Откуда через несколько мгновений появился несколько смущенный, взволнованный и улыбающийся и сам хозяин кабинета.

— Здравствуйте, Петр Петрович! — сделал шаг навстречу Шумилов. — Честно говоря уж никак не ожидал вас вот здесь… Но искренне рад… вашему появлению. Прошу, пожалуйста, проходите… — и дверь кабинета снова закрылась.

Посетители — обыкновенное дело в парткоме, пусть даже и самые необычные. Но надо заметить одно странное обстоятельство: вернувшись на свое рабочее место, Валентина Александровна ни с того ни с сего вдруг почувствовала какое-то внутреннее неудобство и беспокойство, причину которых объяснить пока не могла. Нетерпеливо бросив взгляд на часы, она шумно вздохнула и посмотрела на дверь начальника.

А там, внутри просторного помещения, в это же самое мгновение, устроившись за столом для посетителей, Петр Петрович говорил:

— Ну вот, уважаемый Валерий Иванович, теперь можете с удачливым юным коммерсантом познакомиться и поближе. Рекомендую вам. Это и есть Аллигарио.

— Очень рад, спасибо, — смущенно порозовел Шумилов.

— Не стоит благодарностей, Валерий Иванович, всегда к вашим услугам, — по-взрослому бойко отозвался мальчик, доставая из кармана штанов небольшой, похожий на театральный биноклик.