— Мысль хорошая! — поддержал его Бокан. — Если человек может выпить глоток, значит, он возвращается к жизни.
Зуавы остановились, и Оторва влил в рот раненому каплю водки, чудом обнаруженную на дне одной из фляжек.
— Пошла! — серьезно прокомментировал Бокан, который внимательно следил за операцией. — Молодец парень! Клянусь потрохами, он будет жить.
Лейтенант, чуть шевельнувшись, открыл глаза, и взгляд его упал на Оторву, воинственная физиономия которого осветилась доброй улыбкой. Узнав зуава, он глубоко вздохнул и прошептал еле слышным, прерывающимся голосом:
— Вы спасли меня… снова… Благодарю вас!..
При звуке родного голоса собака начала лаять и скакать как безумная.
— Мы нашли вас благодаря ей, господин лейтенант, — отозвался Оторва.
— Картечь! — окликнул ее раненый.
— Превосходное имя для собаки артиллериста!
И пока верный пес лаял до хрипоты от радости, лейтенант спросил слабым голосом:
— Мы победили?
— Да, господин лейтенант! Победили на всех направлениях.
— О, я счастлив, теперь могу спокойно умереть.
И он снова впал в забытье.
Тут зуавы заметили среди сумеречных теней всадника, который мчался крупной рысью.
— Не двигайтесь! — сказал Оторва товарищам. — Мне кое-что пришло в голову… сейчас увидите.
Всадник приблизился к зуавам, и те увидели, что это английский офицер.
Оторва расставил перед лошадью руки, и та остановилась. Зуав, поднеся в приветствии руку к феске, сказал всаднику, невозмутимо взиравшему на него, выпуская изо рта кольца дыма.
— Извините, господин офицер! Не могли бы вы оказать мне услугу. С нами лейтенант нашей армии… он умирает… Не могли бы вы поскорей прислать кого-то, кто бы помог… или одолжить нам вашу лошадь… Мы устроили бы его в седле и доставили в ближайший лазарет.
Англичанин, флегматичный и бесстрастный, продолжал молча курить сигару.
Наблюдательный Оторва заметил прежде всего, что на лошади была французская сбруя, чепрак с гербом императора. Кроме того, у наездника не было шпор, какой-то чудной костюм, настоящая карикатура на военную форму. Очень странно…
Все это вызывало сомнения: «Что же это?.. Причуда?.. Предательство?.. Посмотрим».
Он подошел ближе и принялся внимательно рассматривать диковинного седока. И тут молодой человек заметил тяжелые черные косы, едва прикрытые шапочкой… Потом тени усов, нарисованные в спешке… они так портили это античное лицо с холодными чертами. Жан поймал на себе быстрый взгляд блестящих черных глаз, словно обжигающий огнем. Недавнее воспоминание пронзило его мозг.
Оторва положил руку на поводья и воскликнул:
— Дьявол меня возьми! Это же Дама в Черном! Вы снова моя пленница.
Дама в Черном плотнее уселась в седле, сжала колени и с маху нанесла сильнейший удар по холке лошади. Породистая лошадь, взнузданная с утра, возбужденная сражением, совершила чудовищный прыжок и унеслась с гневным ржанием.
Несмотря на свою атлетическую силу, Оторва, сбитый с ног, отлетел в сторону, а животное помчалось во весь опор среди трупов. Дама в Черном разразилась громким хохотом, который хлестал больнее, чем удар плетки, и прокричала:
— Будь ты проклят!.. Я убью тебя при третьей встрече!
С неизменным своим хладнокровием Оторва вскочил как ни в чем не бывало, а его товарищи сыпали проклятиями.
Жан снял с перевязи карабин, приговаривая:
— Подумаешь, делов… я и не почувствовал!.. А ну-ка, Дружок…
Молодой человек прицеливался две-три секунды, затем выстрелил. |