Охотника из него явно не получалось, а вернуться в лагерь с пустыми руками после такого помпезного отбытия было просто невозможно. Никак.

    «Нет, никто и слова не скажет, и Серый уже наверняка поджаривает на вертеле подстреленного глухаря (при этой мысли желудок Ивана зашелся в конвульсиях), НО НЕ МОГУ Я ВЕРНУТЬСЯ ПРОСТО ТАК - ЭТО СЛИШКОМ! В конце концов, это МОЙ поход, МОЙ единственный в жизни шанс доказать всем, и себе в первую очередь, что я чего-то да стою, что я - царевич, будущий правитель, витязь, которому не страшны никакие преграды! А книжки читать и дьячок может. А пока единственное, что я смог - это заблудиться, потерять все снаряжение, жить на милости Сергия и его сестры и попадать на потеху всем из одной нелепой ситуации в другую, еще более дурацкую. Слюнтяй. Раззява. Неудачник. Королевич Елисей постыдился бы даже признаться бы, что знаком с таким. Ничтожество. И если уж ничего хорошего из меня выйти не может, то…» - Иван невзначай поднял голову и остолбенел.

    Согласно лучшим канонам повествования, шагах в десяти от него мирно щипал травку заяц.

    Ничего не подозревающий упитанный грызун с завидным аппетитом (желудок заново забился в агонии) объедал какой-то кустик неопознанной травы и не обращал ни малейшего внимания на голодного хищника вида Царевичей, подвида Иваны, плотоядно впившегося в него глазами.

    Охотник со всей возможной предосторожностью снова натянул тетиву и стал потихоньку подниматься. По зайцам из положения «сидя» не стрелял ни один из героев.

    Хрустнула сухая ветка, невесть откуда взявшаяся под ногой. Ушастый вздрогнул и обернулся. Царевич, презрев условности, навел на него лук и уже был готов пустить стрелу, как вдруг…

    Естественно, раз уж на то пошло, это «как вдруг» просто должно было случиться.

    -  Не губи меня, Иван-царевич, я тебе пригожусь!…

    Вот оно! Началось!

    От неожиданности, что с ним такое вообще когда-нибудь могло произойти, пальцы Иванушки разжались, и лук с глухим стуком упал на траву.

    А стрела с глухим стуком пригвоздила заднюю лапу зайца к земле.

    -  У-у-у-у!!! - взвыл заяц. - Ну я же просил!

    -  И-из-звините, - только и смог выдавить из себя потрясенный Иван.

    -  Так помоги же, чего стоишь, больно ведь! - потребовал косой, тихонько подскуливая.

    -  Я сейчас. Сейчас! - и царевич кинулся к несчастному животному. Из глав с триста сорок пятой по триста пятьдесят шестую «Приключений лукоморских витязей» он знал все о первой помощи при стреляных ранах - Елисей со товарищи и их враги применяли в них луки, арбалеты и прочие дротики через каждые десять строчек - и поэтому оказал ее энергично, эффективно и почти профессионально.

    Через некоторое время заяц пришел в сознание. Дико скосив на царевича безумные глаза, неблагодарный длинноухий, не говоря ни слова, отчаянно вывернулся из его объятий, но раненая лапка подломилась, зайчишка жалко пискнул и завалился на бок.

    Иван осмелился:

    -  Может, вас до норки донести?..

    Зайца это почему-то рассердило, он презрительно фыркнул, дернул ухом, но потом он смилостивился:

    -  Ладно, неси уж, что с тобой делать…

    -  Вы извините, я не хотел в вас попасть, - виновато оправдывался царевич, неловко заворачивая косого в свой кафтан. - Я вообще ни в кого не хотел попадать, просто я растерялся, когда вы заговорили, я не знал, что…

    -  Ты еще скажи, что никогда оборотней не видел, - раздраженно проворчал заяц.