Лина хрипло вскрикнула, но осталась последовательной — обхватила Алекса ногами.
Когда закончилось это похожее на борьбу соитие — завершившись небывалой по своей пронзительности кульминацией, — Лина сразу соскочила с постели, хотя собственные ноги плохо повиновались ей, а в интимной глубине тела еще продолжались сладостные спазмы.
— Это лишь доказывает, что мы оба обезумели от страсти, — задыхаясь произнесла она. Нечто подобное у меня было и с Фрэнком, только не так сильно. — Облизнув сухие губы, Лина добавила:
— Я уезжаю. Пикси и поросят беру с собой, хотя пока не знаю куда.
— Нет, это доказывает, что тебя никогда не любили, — тяжеловесно отчеканил Алекс. — Да и сама ты, судя по всему, незнакома с этим чувством. А Пикси и малышей я тебе не отдам.
Завтра сюда приезжает Элли и останется до самого суда. Общение с животными благотворно подействует на ее моральное состояние.
— Не возражаю, — буркнула Лина.
И на том они расстались.
Дальше в течение примерно месяца она жила прежней спокойной и размеренной жизнью в своем уютном коттедже. Вернее, пыталась жить, наперекор навязчивым воспоминаниям об Алексе, которые перебивала как могла. Больше всего помогали отвлечься виртуальные дневники Расти — к сожалению, речь шла о старых записях, новых пока не появилось, из чего Лина сделала неутешительный для себя вывод, что тот поглощен своей любовью и ему нет дела до всего остального.
Кажется, я осталась совсем одна, думала она.
Ну и замечательно! Одной мне лучше всего. Она не уставала повторять эти слова, убеждая себя в пользе одиночества.
Период относительного покоя продолжался недолго. Однажды вечером в ее доме раздался телефонный звонок, вновь перевернувший ее жизнь вверх дном. Взяв трубку, Лина узнала голос Элли.
— Простите, если побеспокоила вас, но у нас кое‑что случилось, — сказала та.
— С Пикси? — быстро спросила Лина.
— Нет, с ней все в порядке. Поросята тоже в норме. Тут другое… Вы не возражаете, если через минуту вам перезвонит моя мама? Мы с ней находимся в разных местах, я на вилле, а она в городе, у себя дома. Маме нужно сказать вам несколько слов.
Лина нахмурилась, гадая, что бы это могло значить. Тем не менее она ответила:
— Хорошо, жду.
Вскоре телефон вновь издал трель. Голос звонившей звучал взволнованно:
— Здравствуйте, меня зовут Мари, я мать Элли. Она сказала, что мы можем поговорить.
Мари? Случайно не она в свое время просила передать находящемуся в отъезде Алексу, чтобы по возвращении перезвонил? Выходит, Мари не одна из множества нынешних приятельниц Алекса, а мать Элли? Та самая, что третий раз замужем?
— Да, — осторожно произнесла Лина. — Слушаю вас.
— Видите ли, дело в том, что… словом, вы, наверное, не знаете, что Расти сейчас находится в больнице…
Лина изумленно замерла. Меньше всего она ожидала услышать нечто подобное. В мозгу у нее на миг стало темно и пусто, будто во внутренностях компьютера с зависшей программой. Но затем сознание начало проясняться, и она спросила:
— Как вы сказали? Расти? Вы знакомы с Расти?
— Э‑э… простите, когда волнуюсь, называю его этим прозвищем.
У Лины взмокли ладони.
— Кого?
— Алекса. В детстве его называли Расти.
Ведь у Алекса не рыжие, а светлые волосы, хотела было возразить Лина, но Мари уже отвечала на это:
— Они с ребятами играли в индейцев, Алекс намазался красной глиной, а она цвета ржавчины, вот кто‑то и назвал его «расти». Словечко прилипло и… Ох, что‑то я не о том говорю!
В эту секунду в мозгу Лины будто что‑то со щелчком встало на место и она увидела всю картину целиком. |