|
Несколько дней назад Винсент посадил здесь мак и душистый горошек. Всходы резеды уже пробивались из земли. Винсент и Урсула присели на корточки лицом друг к другу, их головы почти соприкасались. От волос Урсулы исходил сильный, волнующий запах. — Мадемуазель Урсула, — произнес Винсент. — Да? — Она слегка отстранила от него голову и вопросительно улыбнулась. — Я... я... — Боже мой, да говорите же наконец! — Она проворно вскочила на ноги. Он прошел с нею до двери флигеля. — Скоро сюда придут мои малыши, — заговорила Урсула. — А вы не опоздаете в галерею? — Нет, я успею. Я дохожу до Стрэнда за сорок пять минут. Она не знала, что еще сказать, и, ничего не придумав, закинула руки и стала ловить у себя на затылке выбившуюся прядь волос. Грудь у нее, при ее тонкой фигуре, была удивительно полная. — Где же та брабантская картина, которую вы обещали мне для детского сада? — спросила она. — Я послал репродукцию одной картины Сезара де Кока в Париж. Он хочет сделать на ней надпись специально для вас. — Ах, как это мило! — Она захлопала в ладоши и начала кружиться на месте, потом снова повернулась к нему. — Иногда вы, господин Ван Гог, бываете просто очаровательны, но только иногда! Она улыбнулась ему прямо в лицо и хотела уйти. Он схватил ее за руку. — Ночью я придумал вам имя. Я буду звать вас l'ange aux poupons [ангел малышей (фр.)]. Урсула откинула голову и громко расхохоталась. — L'ange aux poupons! — воскликнула она. — Пойду скажу маме! Она вырвала у него свою руку, расхохоталась, взглянув на него через плечо, и побежала к дому. 2 Винсент надел цилиндр, взял перчатки и вышел на Клэпхем-роуд. Здесь, вдалеке от центра Лондона, дома стояли привольно, вразброс. Во всех садах цвела сирень, боярышник и ракитник. Было четверть девятого, а к Гупилю надо было поспеть к девяти. Ходил он быстро, и по мере того как дома теснились друг к другу плотнее, все больше людей, спешивших на службу, попадалось ему навстречу. Ко всем этим прохожим он испытывал необычайно дружелюбное чувство: они ведь тоже знали, как это чудесно — быть влюбленным. Он шел по набережной Темзы, потом через Вестминстерский мост, потом миновал Вестминстерское аббатство и здание парламента и, выйдя на Стрэнд, свернул к дому номер семнадцать на Саутгемптон-стрит, где помещался лондонский филиал фирмы «Гупиль и компания» — торговля картинами и эстампами. Проходя через главный салон, застланный толстыми коврами и затененный пышными занавесями, он увидел полотно, на котором было изображено нечто вроде длинной, в шесть ярдов, рыбины или дракона; над чудищем парил какой-то человечек. Картина называлась «Архангел Михаил, поражающий сатану». — На литографском столе лежит для вас посылка, — сказал Винсенту один из приказчиков в салоне. За салоном, где висели полотна Милле, Боутона и Тернера, была комната с офортами и литографиями. Сделки же обычно совершались в третьей комнате — она и выглядела иначе, чем две первые, гораздо более напоминая деловую контору. Вспомнив, как одна женщина покупала вчера уже перед закрытием последнюю в этот день картину, Винсент расхохотался. |
