«Неужели это правда?» – недоумевал Руэл. Он попытался вспомнить все, что когда либо слышал о махарадже.

«Он не интересуется ничем, кроме своей железной дороги…»

«Его завораживает внешний блеск»…

Это подтверждало слова Картаука.

Стремление Савизара потворствовать своим желаниям, ничем не объяснимые прихоти, капризное желание, чтобы они были исполнены именно так, как он требует, – все это свидетельствовало о том, что характер его мало чем отличался от характера ребенка.

– Но почему никто не пользуется этим?

– Не все обладают моей проницательностью. И многие считают, что, заполучив требуемое, он наконец успокоится. И потом, безопаснее считать махараджу сумасбродным, а не слабоумным.

– Если я пришлю ему игрушку, он примет ее, считая, что все обязаны думать о нем, и даже не спросит, откуда она у него появилась.

– Я дал тебе ключ. А отпереть заветную дверь – твое дело. И я с интересом буду ждать, как ты справишься с этой задачей. – Картаук посмотрел на Руэла. – Перестань хмуриться. Зря я сказал об этом сегодня. Надо было дождаться завтрашнего дня. Теперь ты будешь размышлять и строить всевозможные планы, а я как раз перешел ко лбу. И не хочу, чтобы его пересекали морщины.

7

– Я решил, что самое правильное, если игрушка будет состоять как бы из двух половинок, – сказал Руэл, обращаясь к брату. – Завтра я последний день позирую для Картаука. Не съездишь ли ты к Намиру, посмотреть, на какой стадии его новая работа? Картаук считает, что он должен уже закончить ее. Я подарю игрушку так, чтобы без второй части она оставляла впечатление незавершенности. Они должны дополнять друг друга.

– Сколько у тебя времени?

– Три дня. Обе колеи соединятся через шесть дней. Я не хочу, чтобы большая игрушка отвлекала внимание махараджи от моей.

– Не слишком ли опасно оставлять у себя вторую половину игрушки?

– Риск есть. Но мне кажется, его желание заполучить вторую половину одержит верх над искушением скормить меня крокодилам. Кроме того, он любит британцев. Уговори полковника Пикеринга, чтобы он принял участие в завершении сделки.

Йен кивнул.

– Хорошо. Завтра же с утра я поеду к Намиру. Но судя по всему, ему придется немало заплатить.

– Дай любую цену, которую он запросит. Может быть, благодаря этой игрушке Циннидар обойдется мне значительно дешевле. Во всяком случае, если Картаук окажется прав.

– Он тебе нравится?

– Джон хорошо разбирается в людях. Я не могу не ценить его проницательность.

– Но ты так и не ответил, нравится ли он тебе, – заметил Йен. – А что ты скажешь про Ли Сунга?

– Неплохой парень. – Руэл вдруг рассердился. – Ну хорошо, хорошо. Я полон к нему самых возвышенных чувств. Теперь ты удовлетворен?

– Вполне. Кажется, все идет самым наилучшим образом.

– Вот бы не подумал, что тебя может радовать то, как развиваются события. Если я уговорю махараджу продать мне Циннидар, то, как ты сам понимешь, в Гленкларен я не вернусь.

– Если Циннидар – то самое место, о котором ты мечтаешь, то я буду доволен, что ты добился своего, – мягко улыбнулся Йен. – В последнее время мне стало казаться, что не только золото привлекает тебя в Циннидаре. Тебе нужны корни… свой собственный дом, который ты полюбишь так же сильно, как я люблю Гленкларен. А это единственное, что я желал, Руэл. И мое желание, кажется, начинает сбываться.

Руэл почувствовал, как что то странное начинает твориться с ним, когда он смотрит на брата.