Владыка мог пощадить за нападение на него самого, но стоит лишь тронуть Шарли…
Представив, какая судьба могла бы её ожидать, эльфийка вздрогнула и выкинула искушающие мысли из головы. На такое она не могла пойти даже во имя науки!
Вскоре еда оказалась на столе и горничные пригласили всех в столовую.
— Итак, — взяла слово Лони, когда все заняли свои места, — сегодняшнее заседание совета женщин Владыки Нотана объявляю открытым. Так как никто из нас больше не сомневается в его возвращении после того сна, предлагаю обсудить и придумать план как можно более тёплой встречи, чтобы быть готовыми к его возвращению. Такие важные вещи стоит продумать заранее.
— Согласны! — хором кивнули все остальные.
— Тогда… — неожиданный барабанящий стук в дверь прервал гномку и заставил женщин напряжённо посмотреть в сторону входа.
— Одну минуту! — крикнула Эсми, вставая из-за стола, как неожиданно стук прекратился, а в левом от двери окне показалась радостно ухмыляющаяся гоблинская рожа.
— Владыка связаться! — радостно сообщила рожа через стекло. — Сообщение по кристалл! Мэр звать всех!
Глава 22. Город фонтанов
— Обладать величайшим талантом — это невыносимо тяжёлая доля, — напыщенно заявила фея, не сводя взгляда со стола. — Вокруг тебя всегда будет царить плотный кокон из зависти и алчности тех, кто будет стараться обратить твоё величие себе на пользу. Твои мысли и деяния всегда будут превосходить понимание тех, кто в силу своей ограниченности не способен охватить своим скудным разумом полёт и размах безбрежных идей и задумок. Каждое движение величайших, каждый крохотный шаг — объект пристального внимания, изучения и, конечно же, критики. Но знай, сподвижник мой, истинные великие не держат на это обид. Они милостивы и всепрощающи, и в мудрости своей могут лишь снисходительно улыбаться в ответ на зависть и интриги, что плетут вокруг них, ведь это не более чем бессмысленная суета, не стоящая внимания и забот. Их возвышенный дух парит над мелочными дрязгами и тёмными умыслами, демонстрируя всем и вся своё ослепительное величие, великолепие и несравненную белизну.
Тяжело сглотнув, Кардея подлетела поближе к столу.
— Да, — добавила она. — Именно такую, как у этой великой пироженки с большой горой белоснежного крема.
Сказав это, величайшая в обозримой Вселенной богиня схватила руками одно из пирожных на блюде и, широко раскрыв рот, погрузилась лицом прямо в невесомое облако кондитерского крема, позволив пленить себя несравненной сахарно-белковой сладости.
Даже у величайших имелись свои слабости. И слабостью Кардеи были вкусняшки.
«Ах, что за мягкость! Что за несравненная услада, заполняющая её уста с каждым укусом! Что за не уступающее амброзии чувство тающего на языке воздушного лакомства! Наслаждение и нега, восторг и блаженство! Апофеоз рукотворного источника упоения, который по силам создать смертной душе!» — насколько я мог судить, богиня пыталась сообщить что-то вроде этого, поедая угощение.
Но вместо этого вся её речь превращалась в бесконечное:
— ФХМПХ ХФМГФГ ПХХХМФМ ХВМПФ!
— Вынырни из пирожного, потом говори, — вздохнул я, закатив глаза.
— ФТО? ЙА НЕ ФЛЫФУ! — пробубнила фея, вытащив голову из крема.
— Конечно не слышишь, у тебя ведь крем в ушах, — фыркнул я, глядя на сидящий передо мной белый комок, посреди которого моргали голубые глазищи.
— Как… Как бестактно! — возмутилась Кардея. — Просто возмутительно! Как мой сподвижник, ты должен проявлять больше уважения великой Кардее!
— Моё уважение прямо у тебя на лице, — не удержался я от подначки, привалившись к стене, возле которой сидел на кровати. |