Соседи, друзья и знакомые Эсмонда горько жаловались на то, что их подвергли риску заразиться, пригласив на свадьбу. Но положение в свете молодого графа было настолько высоким, что все поспешили прислать ему письма с соболезнованиями.

Итак, все шло как надо. Теперь никто не переступит порог Морнбери Холла по крайней мере до февральских снегов.

Утром он навестил свою молодую жену в сопровождении доктора Ридпэта. Седовласый и седобородый старый врач легко согласился помочь графу, которому в свое время помог родиться на свет. Эсмонд очень любил этого старика, и врач платил молодому графу той же монетой.

Перед тем как отвести доктора в спальню Магды, Эсмонд решил еще раз поговорить с ним.

— Не знаком ли вам случайно какой-нибудь умелый хирург, который смог бы сгладить страшные последствия несчастного случая, произошедшего с моей женой? — спросил он.

Доктор Ридпэт наморщил свой длинный и тонкий нос, заморгал водянистыми глазками и ослабил узел шейного платка.

— Несомненно, несомненно, — пробормотал он. — Я наведу необходимые справки у своих лондонских коллег. Познакомлю вашу светлость с… А пока мне бы все-таки хотелось сначала взглянуть на… э-э… пациентку.

Эсмонд повел его наверх. У самой двери он обернулся и добавил:

— Прошу от вас одного: не позволяйте втянуть себя в какой бы то ни было разговор с леди Морнбери. Ограничитесь темой болезни.

Старый врач поклонился.

Магда лежала, откинувшись на подушки, и смотрела прямо перед собой. Нахмурив брови, Эсмонд решил, что его жена, пожалуй, и в самом деле нуждается во врачебном осмотре. Вокруг ее глаз лежали черные тени, и она была бледна как полотно. Их взгляды встретились.

— Доброе утро, дорогая. Я привел нашего всеми любимого домашнего врача, чтобы он осмотрел тебя.

Она не ответила и продолжала хранить мрачное молчание. Когда старый врач присел возле нее и стал задавать свои вопросы, — довольно глупые, — она отвечала только односложно.

Бегло обследовав леди Морнбери, Ридпэт с некоторым удовлетворением пришел к выводу, что это на удивление крепкая и здоровая девушка, главной проблемой которой является всего лишь утомление, что легко поправить хорошим питанием и отдыхом. Ему было в известной степени жаль ее. Она не была похожа на расчетливую мошенницу, скорее, сама являлась жертвой какого-то грязного заговора. Что же касается ее лица, то доктор Ридпэт тщательно и осторожно обследовал изуродованное место.

Пожалуй, можно будет проконсультироваться с Питером Диком, талантливым голландским хирургом. Сейчас он, правда, в Роттердаме, но старый врач чувствовал, что Эсмонд не пожалеет денег и вызовет голландца в Англию, чтобы помочь леди Морнбери.

Наконец доктор Ридпэт поднялся со стула и объявил о том, что он пришлет в Морнбери Холл некую Джемиму Воул — сиделку, к услугам которой он иногда прибегал и полностью доверял.

При этом ресницы Магды дрогнули. Ей было вовсе не по душе этот фарс, но у нее не было выхода. В Котсуолдсе она привыкла к свежему воздуху. Девушка выбегала, чтобы сорвать плоды во фруктовом саду, или пряталась на конюшне, где давала лишнюю охапку сена своей любимой пони, или, наконец, бегала с братьями по полю. Ей вовсе не улыбалась роль затворницы, пусть даже в такой роскошной комнате, без глотка свежего воздуха, будучи чуть ли не прикованной к постели на целый месяц.

— Мне что, необходимо все время лежать, сэр? — спросила она старого врача.

Его брови сдвинулись.

— Возможно, такой необходимости скоро не будет. Время покажет. А пока я прощаюсь с вашей светлостью. Сегодня вечером пришлю мисс Воул, сиделку.

Когда он ушел, Магда, не зная, плакать ей или смеяться, сказала миссис Фустиан.

— Воул! Что за имя! Значит, за мной будет ухаживать мышь? У нас было много мышей, снующих по полям и по нашему дому.