Вариан застонал и перекатился на бок, надеясь, что тьма скроет его смущение. Но боль в его возбужденных чреслах не шла ни в какое сравнение с болью в раненом бедре, и он смог лишь прошептать:

— Не нужно беспокоить из-за меня мальчика. Биком приведет все в порядок, когда вернется. Но за предложение я вас все равно благодарю.

Джульетта пожала плечами и встряхнула чистую рубаху.

— Как хотите. Только не советую вам долго оставаться в таком состоянии, как сейчас, иначе вы не сможете избавить свою мать от волнений по поводу наследника;

Глава 7

Вариана разбудил громкий храп Бикома. В каюте было темно, значит, рассвет еще не наступил, но откуда-то пробивался слабый свет. Он перевернулся на бок и увидел, что это лунный луч проник в иллюминатор. Море слегка успокоилось, хотя судно все еще прыгало с волны на волну, как норовистая лошадка. Очевидно, Джульетта Данте снова ушла наверх. «Неужели она никогда не спит?» — удивленно подумал Вариан. О том, что она ела, говорили остатки пищи на огромном блюде, стоявшем на столе. От пиршества остались только недоеденная галета, засохший кусок сыра да несколько кусков баранины в неаппетитных пятнах застывшею белого жира.

Все это Сент-Клер обнаружил, когда, с трудом поднявшись с узкой койки, отправился на поиски чего-нибудь съестного, чтобы унять урчание голодного желудка.

Вариан принялся за сыр, и тут ему пришло на ум, что он почти ничего не ел с тех пор, как оказался на борту «Железной розы». Свои жизненные силы он поддерживал в основном спиртным из разных бутылок.

Герцог осторожно потрогал щеку — шов опух и пульсировал. Плечо болело, а ожоги от каната на ладони уже не так саднили, но еще пахли мазью. Шишка на затылке давала о себе знать, только когда Вариан поворачивал голову. Наклонившись, он, несмотря на слабое освещение, заметил темные пятна на рубахе. Очевидно, это была засохшая кровь из раны на щеке.

Вариан осторожно стянул рубаху через голову и скомкал ее. Он едва сдержался, чтобы не запустить ею в Бикома, чей громкий храп действовал ему на нервы. Потом герцог, прихрамывая, подошел к столику, на котором все еще стоял тазик с водой, в которой вечером мылась Джульетта, и в той же воде губкой обтер тело. Под умывальником имелся шкафчик. Вариан подумал, что капитан, несмотря на свою готовность делить с командой все тяготы морской жизни, все-таки вряд ли пользуется общим гальюном с остальными матросами. И действительно, в шкафчике он обнаружил эмалированный горшок, которым не преминул воспользоваться.

Когда он облегчился, то горшок был почти полон. Представив себе выражение лица Джульетты, когда она поднимет крышку и обнаружит, что горшком пользовались, Вариан снова взглянул на Бикома.

Сент-Клер уже хотел окликнуть слугу, но сдержался.

Конечно, выносить за собой ночные горшки ниже его достоинства, но, учитывая все, что ему уже пришлось недавно пережить, это просто пустяк.

Брезгливо взяв горшок кончиками пальцев, Вариан вынес его на корму. Там был узкий проход между бортом и каютой, пригодный разве что для того, чтобы подышать свежим воздухом да вылить в море содержимое ночной вазы.

А еще, как оказалось, для того, чтобы повесить там гамак.

Джульетта спала, вытянувшись на парусиновом ложе, Одну руку она закинула за голову, а другую вытянула вдоль тела. Одна нога была согнута в колене, а другая свешивалась с гамака, голые пальцы, как жемчужинки, поблескивали в лунном свете. Прошлой ночью Вариан уже познакомился с ее дьявольскими приемами, и ему это дорого обошлось. Но сейчас Джульетта выглядела как невинный ребенок, покачивающийся в своей люльке в такт с движениями судна.

Герцог крепче сжал ручку горшка.