Подьячий явился и ну низко-низко Пекторалису кланяться. Тому это до того понравилось, что он говорит:

– Принимайте место и садитесь-зи.[5 - Вы (нем.).]

А приказный отвечает:

– Помилуйте, Гуго Карлович, – мне ли в вашем присутствии сидеть, у меня ноги русские, дубовые, я перед вами, благородным человеком, и стоять могу.

«Ага, – подумал Пекторалис: – а этот подьячий, кажется, уважает меня, как следует, и свое место знает», – и опять ему говорит:

– Нет, отчего же, садитесь-зи!

– Право, Гуго Карлович, мне перед вами стоять лучше: мы ведь стоеросовые и к этому с мальства обучены, особенно с иностранными людьми мы всегда должны быть вежливы.

– Эх вы, какой штука! – весело пошутил Пекторалис и насильно посадил гостя в кресло.

Тому больше уже ничего не оставалось делать, как только почтительно из глубины сиденья на край подвинуться.

– Ну, теперь извольте говорить, что вы желаете? Если вы бедны, то вперед предупреждаю, что я бедным ничего не даю: всякий, кто беден, сам в этом виноват.

Приказный заслонил ладонью рот и, воззрясь подобострастно в Пекторалиса, ответил:

– Это вы говорите истинно-с: всякий бедный сам виноват, что он бедный. Иному точно что и бог не даст, ну а все же он сам виноват.

– Чем же такой виноват?

– Не знает, что делать-с. У нас такой один случай был: полк квартировал, кавалерия или как они называются… на лошадях.

– Кавалерия.

– Именно кавалерия, так там меня один ротмистр раз всей философии выучил.

– Ротмистр никогда не учит философии.

– Этот выучил-с, случай это такой был, что он мог выучить.

– Разве что случай.

– Случай-с: они командира-с ожидали и стояли верхами на лошадях да курили папиросочки, а к ним бедный немец подходит и говорит: «Зейен-зи зо гут»,[6 - Будьте так добры (нем.).] и как там еще, на бедность. А ротмистр говорит: «Вы немец?» – «Немец», говорит. «Ну так что же вы, говорит, нищенствуете? Поступайте к нам в полк и будете как наш генерал, которого мы ждем», – да ничего ему и не дал.

– Не дал?

– Не дал-с, а тот и взаправду в солдаты пошел и, говорят, генералом сделался да этого ротмистра вон выгнал.

– Молодец!

– И я говорю – молодец; и оттого я всегда ко всякому немцу с почтением, потому бог его знает, чем он будет.

«Это совсем превосходный человек, это очень хороший человек», – подумал про себя Пекторалис и вслух спрашивает:

– Ну, анекдот ваш хорош; а по какому же вы ко мне делу?

– По вашему-с.

– По моему-у-у?

– Точно так-с.

– Да у меня никаких делов нет-с.

– Теперь будет-с.

– Уж не с Сафроновым ли?

– С ним и есть-с.

– Он никакого права не имеет, ему забор сказано стоять – он и стоит.

– Стоит-с.