— Воистину так, человече, — сказал Эзра ап Нич, и они с Роуном, подхватив Ибрама под руки, повели его по мосту.
— Он такой длинный, — пробормотал комиссар. — И Сыны Сека… Сыны Сека прямо за нами.
— Сыны Сека пусть чмокнут меня в зад, — заявил майор. — Ты возвращаешься домой вместе с нами. О, Трон, да ты весишь целую тонну! Шевели ногами, помогай мне!
— Я пытаюсь, Роун. У меня очень сильно болят глаза.
— Они забрали твои глаза в пустошах Яго. Палачи Кровавого Договора в буквальном смысле порезали тебя на куски, но Курт и Дорден приложили все силы, чтобы сшить их обратно. Ты получишь новые глаза, аугментические. Тебе пересадят бионические и обычные органы. Просто продолжай идти.
— Яго? — прошептал комиссар, начиная вспоминать.
— Да не будь ты такой бабой, Гаунт! Я проделал весь этот путь ради тебя! — Роун попытался успокоиться. — То есть, ради себя. Себя, Троном клянусь! Не смей подыхать у меня на руках!
— Я… — произнес Гаунт, чувствуя, что Роун и Эзра ап Нич практически тащат его по мосту. — Я вспомнил. Железная звезда.
— Что? — переспросил майор.
— Железная звезда, — повторил комиссар. — Раскаленный прут, клеймящий жезл, он вонзился в мои глаза, выжигая и забирая их. О, Трон…
— Оставайся с нами, Ибрам! Мы почти добрались!
— Здрав будь, человече, — прошептал Эзра ап Нич. — Жизнь кличет тя.
XXVI
На дальнем конце моста Призраков ждали наблюдатели в чёрном.
— Отдайте его нам, — сказал один из них.
— Вот ещё, идите вы к фесу, — ответил Роун. — Самому большому и толстому!
— Он зашел слишком далеко, — ответил тот, кто возглавлял чёрных созданий. — Бедный, бедный мальчик, он видел слишком многое. Дайте ему поспать, отдохнуть, и позвольте нам позаботимся о нем. Не нужно продлевать его мучения и насильно возвращать в мир, ненавистный ему.
— Прочь с дороги, — ответил майор.
— Ибрам уже у конца пути. Проявите милосердие, — настаивал главный наблюдатель. — Мы хорошо позаботимся о нем, Элай, доверься нам. Мы убаюкаем его и бережно опустим во тьму — такова наша служба.
Незнакомец опустил капюшон и оказался аятани Цвейлом. Остальные священники, окружавшие его, тоже открыли свои лица.
— Ну, всё, Элай, — сказал Цвейл. — Он уже сделал достаточно, дай ему отдохнуть. Позволь нам спеть для него колыбельную, соборовать его и проследить, чтобы он упокоился с миром. Он заслужил это. Он заслужил это. Его война окончена.
Гаунт, безвольно висевший между Эзрой и Роуном, медленно поднял голову.
— Святой отец, — произнес комиссар, по щекам которого текли струйки крови из пустых глазниц, — я благодарен вам за сострадание, правда. Покой манит меня, и очень, очень сильно. Но я думаю, что ещё не закончил с делами.
Цвейл вздохнул.
— Я просто пытался помочь.
— Тогда не помогайте мне умереть, отче, — ответил Гаунт. — Помогите мне жить.
XXVII
Священники-аятани вынесли комиссара с моста на берег реки, и за ними последовали Роун и Эзра, мокрые от крови Гаунта.
— Появился пульс! — крикнула Курт.
— Нитевидный, но ритмичный, — заметил Дорден.
— Десять единиц крови! — скомандовала Ана. |