Шанаги расплатился, а вокруг них уже собиралась толпа.

— У вас слишком большие мишени, мальчик. Сегодня я заработал самую легкую двадцатку в жизни! — Он обратился к собравшимся зевакам: — Не понимаю, как ему удается получать прибыль с этого заведения. Это самая легкая двадцатка, которую я заработал! — Человек повернулся и подмигнул Шанаги. — Когда мне опять понадобятся деньги, я вернусь, сынок.

Люди сгрудились вокруг стойки, желая заработать. Больше часа он был занят тем, что перезаряжал ружья и раздавал их клиентам. Лишь однажды зазвучал горнист, и уличный мальчишка выиграл призовой нож. Работа кипела, но Шанаги в мыслях возвращался к старику… Он ни разу не видел, чтобы кто-нибудь так стрелял — вроде бы даже не целясь. Старик просто взглянул на мишень и выстрелил… Это было неправдоподобно.

На третий день тот же старик вернулся в тир и подошел к стойке, когда вокруг никого не было.

— Привет, сынок. У меня кончились наличные.

Шанаги, который вдруг обнаружил, что старик начинает ему нравиться, сказал: — Я ждал вас раньше.

— Да? Так вот, сынок, нельзя убивать гуся, который несет золотые яйца. Все, что мне нужно, — это деньги на пропитание, а вы, ребята, можете мне их дать. Чтобы жить так, как меня устраивает, мне надо двадцать-тридцать долларов в неделю, а я могу заработать их за один раз. В Бауэри четырнадцать тиров, я захожу в каждый тир один раз в две недели. Но на сей раз мне срочно нужны наличные. — Он помолчал. — В соседнем тире мне не пришлось даже вытаскивать револьвер. Там знают, что я смогу это сделать, поэтому мне просто заплатили.

— Но я так не сделаю, — усмехнулся ему Шанаги. — Мне нравится смотреть, как вы стреляете. Никогда в жизни не видел, чтобы так стреляли.

— Там, откуда я уехал, лучше уметь стрелять как следует.

— Как вы оказались здесь? Там, откуда вы уехали стало слишком шумно?

Взгляд старика похолодел. — Мне нигде не шумно, сынок. У меня здесь сестра. Я приехал ее навестить, но делать ничего не умею, кроме как стрелять. У себя дома я ковбой, а одно время был техасским рейнджером. Надо же как-то зарабатывать на жизнь. А здесь я обнаружил эти вот тиры. Не хочу отнимать у вас сразу много денег, поэтому иногда захожу в то один, то в другой.

— Приходите сюда, когда хотите, — сказал Том. — Вы способствуете бизнесу, а мне нравится смотреть, как вы стреляете. Я бы все отдал, чтобы тоже научиться так стрелять.

— Надо просто немного поучиться у других, а потом самому тренироваться до седьмого пота.

Старик положил обе руки на стойку. — Для меня это легкая жизнь. Мой отец выдавал мне четыре-пять патрона и на каждый я должен был принести добычу, иначе он сдирал с меня семь шкур за пустую трату пороха. Когда учишься таким вот образом, все получается как-то само собой. Ты не стреляешь, пока ясно не видишь цель и уверен, что не промахнешься. Так учились стрелять многие мальчишки на границе обжитых территорий. Их отцы обычно были заняты работой на ферме, поэтому они ели только мясо, которое приносили с охоты их сыновья, а иногда и дочки. У нас была соседская девчонка, которая из винтовки стреляла лучше меня, но револьвер для нее был слишком тяжел.

— И вы никогда не промахивались?

— Бывало, конечно… Одно время отец часто спускал с меня шкуру.

— Здесь вы ни разу не промахнулись.

— На таком расстоянии? Как можно! Человек должен знать свое оружие. Все револьверы чем-то отличаются. Один посылает пулю вправо вверх, другой влево вниз. Ты должен все вычислить и дать поправку. Но человек, который научился чувствовать оружие, стремится достать себе получше, пока не получает то, что ему нужно.