— Спасибо, сударь.

— Обещайте мне, однако, что вы не скажете ей о самоубийстве.

— Даю слово. И все же подумайте, какая жестокость, приходится умереть, когда счастье с любимой было уже так близко!

— Да, сударь.

— Лучше бы я открыл кингстоны и утопил мой праос в открытом море. По крайней мере я бы опускался в морские глубины, обнимая мою невесту.

— А куда вы направлялись, когда наши суда напали на вас?

— Далеко, очень далеко. Может быть, в Индию, может быть, на какой-нибудь остров Великого океана. Но что об этом говорить! Все кончено. Да свершится моя судьба.

— Прощайте, Тигр Малайзии, — сказал лейтенант.

— Сдержите ваше обещание.

— Через несколько часов вы увидите леди Марианну.

Лейтенант позвал солдат, которые освободили от цепей Джуйоко, и в глубоком раздумье поднялся на палубу. Сандокан стоял у трапа и смотрел не него снизу, со странной улыбкой, скрестив руки на груди.

— Он вам принес хорошие новости? — спросил Джуйоко, подойдя.

— Сегодня ночью мы будем свободны, — ответил Сандокан.

— А если побег не удастся?

— Тогда мы пробьем борта этого корабля и умрем все: и мы, и они вместе с нами. Однако будем надеяться, что Марианна нам поможет.

ПОБЕГ

Скорбь и отчаяние отражались в его чертах. Если бы он был способен плакать, немало слез оросило бы его щеки. Но он только стискивал зубы и еле слышно временами стонал.

Джуйоко улегся невдалеке, с тревогой глядя на своего капитана. Видя Тигра Малайзии в таком состоянии, он не осмеливался расспрашивать его о будущих планах.

Так протекло двадцать-тридцать минут, когда люк вновь поднялся, открыв кусочек изумительно голубого, ясного неба над их головой.

Заметив проникший в полумрак луч света, Сандокан быстро встал, устремив взгляд на лестницу.

По крутым ступенькам к нему в трюм спускалась Марианна, бледная, с грустными, заплаканными глазами, и все же по-прежнему прекрасная. Ее сопровождал лейтенант, держа на всякий случай правую руку на рукояти пистолета, заткнутого за пояс.

Сандокан издал крик радости и бросился к невесте, неистово прижав ее к груди.

— Любовь моя! — воскликнул он, увлекая ее в противоположный конец трюма, в то время как лейтенант уселся на середине лестницы, скрестив руки и нахмурив лоб. — Какое счастье, что я снова вижу тебя!

— Сандокан, — прошептала она, разражаясь рыданиями. -Я думала, что мы не увидимся больше никогда!

— Успокойся, Марианна, не плачь. Твои жгучие слезы разрывают мне сердце.

— Мое сердце разбито, мой храбрый друг! — сказала Марианна, утирая слезы. — Ах я не хочу, чтобы ты умер, не хочу, чтобы меня разлучили с тобой! Я встану на твою защиту, я освобожу тебя. Я хочу, чтобы ты был мой!

— Твой!.. — воскликнул он с глубоким вздохом. — Да, я снова буду твой, но когда? Разве ты не знаешь, несчастная девочка, что меня везут на Лабуан, чтобы убить?

— Но я спасу тебя!

— Это еще возможно, если ты мне поможешь, — быстро прошептал он.

— Значит, у тебя есть какой-то план? — спросила она, и проблеск надежды загорелся в ее глазах.

— Да, если Аллах меня защитит. Слушай внимательно, любовь моя.

Он бросил быстрый взгляд на лейтенанта, который, не двигаясь, сидел на ступеньке, и увлек девушку как можно дальше от трапа.

— У меня есть план бегства, надеюсь, он мне удастся, но ты не сможешь бежать со мной.

— Почему, Сандокан? Может, ты боишься, что мне не хватит смелости? Я не боюсь ничего.