Вскоре Мейкпис начал вести светский образ жизни. Его первыми гостями оказались те самые соседи, у которых он забрал назад землю. Так как вместе с мужчинами приехали их жены, сыновья и дочери, то присутствие Джулии и Мэри стало необходимым. Сын одного из гостей, Лукас Ханнингтон, находился среди товарищей Адама Уоррендера, когда те окружили Джулию на холме, Он не принимал активного участия в издевательствах над ней, но, к ее досаде, подмигнул девушке, когда другие гости не смотрели в их сторону.

Джулия вскоре вошла во вкус и стала развлекаться как могла, ибо хотя Ханнингтоны и являлись пуританами, они придерживались весьма умеренных взглядов и были отзывчивыми, добрыми людьми. Анна чувствовала себя совершенно раскованно в их обществе, так как они напоминали ей тех порядочных людей, которых она знала в детстве.

У Ханнингтонов было десять детей, от семи до двадцати лет, и все они любили поговорить. В противовес им, Томпсоны вели себя весьма сдержанно. Двое их сыновей носили черные камзолы, а дочери — платья серого цвета. Девочки держались очень скромно и постоянно смотрели в пол, но мальчики, видно, были бедовые. Усевшись за столом подальше от родителей, они вели оживленный разговор о футболе и крикете.

После обеда старшие пошли в Королевскую гостиную. Лишь три девочки Томпсонов последовали за матерью. Что до остальных детей, то они накинули плащи, так как на улице было ветрено и прохладно, и покинули дом. Предполагалось, что они совершат прогулку. Не всем было известно о лабиринте, и Джулия великодушно позволила им потеряться там, пока наконец, получив огромное удовольствие от шумной компании, которой была лишена в течение долгого времени, вывела их из лабиринта. Потом ребята Томпсоны сделали из тряпок, найденных ими на конюшне, футбольный мяч. Лукас предпочел бы остаться наедине с Джулией, но она проявляла к нему такое равнодушие, что он присоединился к другим ребятам, игравшим в футбол.

Матч проходил очень шумно. Они старались держаться подальше от дома, но, увлекшись, не заметили, как оказались под самыми окнами первого этажа. Джулия, размахнувшись ногой так, что взлетели вверх ее юбки, ударила по мячу, но не удержалась и упала лицом в траву. Лукас, улыбнувшись при виде ее подвязок с алыми ленточками, бросился на помощь девушке.

— С вами все в порядке? — спросил он, поднимая ее с земли.

В своем волнении, забыв о том, что имеет на этого юношу зуб, она не оттолкнула его.

— Да! Я, кажется, забила гол!

И только тогда все они увидели, что из окна Королевской гостиной на них смотрят разъяренные взрослые.

Сына Ханнингтонов больше уже не приглашали в Сазерлей, обвинив его в том, что он дурно влияет на Джулию. По той же причине не приглашались и мальчики Томпсонов. Не то чтобы Мейкпису не нравился футбол. Он сам играл в него, когда был помоложе, да и Кромвель в прошлом увлекался этим видом спорта. Но когда пуританин увидел, как по полю гоняют мяч его падчерица и эти буйные девчонки Ханнингтонов, он был потрясен до глубины души. К счастью для нее, он стоял слишком далеко от окна и не заметил подвязок. Так как в игре участвовали все молодые люди, он не стал наказывать ее, но строго предупредил, чтобы она впредь не смела участвовать в подобных игрищах.

Уокер не порвал с соседями лишь потому, что нуждался в их дружбе, и сказал глуповатой жене мистера Томпсона, что всегда будет рад видеть ее и супруга в своем доме. В результате Анне, Джулии и Мэри пришлось провести немало времени в обществе малоумных дочерей Томпсонов.

Сазерлей еще никогда не видел такого аскетического Рождества, как в том году. Мейкпис заказал специальный обед, который, однако, состоял лишь из бульона с черным хлебом.