Она слушала, и выражение ее лица постепенно менялось. Сначала она не верила ему, но чем больше он говорил, тем яснее становилось, какую непоправимую ошибку она совершила.

— Вы послали ему письмо вновь? — спросила она в недоумении. — Вы что же, и раньше посылали ему письма?

— Да, посылал, — он жестом предложил ей присесть. Она медленно подошла к скамье, стоящей у окна и села, в то время как он продолжал стоять, наблюдая за ней. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь толстые оконные стекла, золотили его кудри и падали на розовые рукава камзола.

— Какое вам было до этого дело? Ведь наши семьи враждовали между собой, — сказала она спокойно.

— Во-первых, я не хотел, чтобы моим соседом был человек, причастный к казни короля. Но имелись и другие более веские причины. После смерти отца я стал изучать его бумаги и обнаружил в них нечто весьма интересное, — что-то вроде улыбки показалось на его лице. Он взял стул, поставил его возле Джулии и сел. — Не знаю, как вы воспримете, но, мне кажется, ваша бабушка и мой дед были любовниками в молодости.

Она удивленно уставилась на него. Кэтрин говорила ей о сэре Гарри и иногда произносила его имя в бреду во время болезни, но то, что сказал ей Адам, было полной неожиданностью.

— Почему вы так считаете?

— Любовных писем я не обнаружил. Ничего подобного не существовало. Но я нашел письма деда, написанные им к влиятельным друзьям-парламентариям во время Гражданской войны, в которых он просил не отбирать у Паллистеров усадьбу. Перед смертью он получил от этих политиков документ с их подписями, гарантировавший неприкосновенность Сазерлея, — он увидел вопрос в ее глазах и поспешил заверить девушку: — Никто из этих людей не подписывал смертного приговора королю.

Она обдумывала то, что он сообщил ей.

— Возможно, сэр Гарри предпринял эти действия лишь потому, что был добрым человеком. Бабушка очень хорошо о нем отзывалась.

— Я думаю, здесь дело гораздо серьезнее. Одному из своих старых друзей он дважды написал, что делает это ради своей дорогой Кэтрин.

— Но, если существует такой документ, почему они все-таки отобрали у нас Сазерлей?

— Подписывали эту бумагу уже далеко не молодые люди. Теперь трое из них мертвы, а двое находятся на пенсии. Один все еще является членом правительства, но заметной роли там не играет, — он глубоко вздохнул. — С сожалением должен сообщить вам, что незадолго до своей смерти мой отец намеренно свел все старания деда к нулю, обратив внимание лорда-протектора на то, что Сазерлей не подвергся конфискации. На новом документе имелась печать Кромвеля, так что судьба вашего дома была решена.

Она ясно видела, что у Адама был выбор — принять сторону отца или деда.

— Итак, вы пытались помочь нам из-за уважения к воле сэра Гарри.

— Да, — он вновь с отвращением вспомнил о бессмысленной мести своего отца, направленной на беззащитное семейство его поверженного врага.

Она молчала и невидящим взглядом смотрела в окно. Солнце блестело на ее длинных ресницах, как и на кудрях Адама. Невозможно повернуть время назад, но, если бы ей вновь довелось повстречаться с Адамом на дорожке у ворот Сазерлея, она бы наверняка подружилась с ним. Тогда он мог бы при помощи влиятельных друзей сделать так, чтобы Сазерлей перешел к нему, и Мейкпис никогда бы не появился на их горизонте.