— Скажи мне… какая она?

— Ну… она умная, — начинает он перечисление, но я швыряю трубку и начинаю хохотать.

Если бы он сказал «красивая», «молодая», «добрая», «понимающая», а он первым назвал — «умная».

А я дура! Я сижу с его мамой в Москве, выгуливаю его собаку, мою сто окон по первому ее требованию, а она… умная…

Стены пляшут перед глазами в голубом тумане. Неверной походкой я бреду назад в спальню свекрови и смотрю на разобранную, незаправленную кровать. В ней Муза прятала это сокровище — полароидный снимок, скомканный в моих руках.

Отложив его в сторону, я навожу порядок. Надеваю на подушки нарядные наволочки, запихиваю одеяло в шелковый плен… Постель сияет розовым светом. Я разглаживаю фотографию, кладу ее на центр подушки в атласных оборочках и любуюсь…

В том, как выглядит кровать, есть что-то от мести. Унизительное. На контрасте…

По дороге к входной двери вспоминаю, что хотела сделать что-то важное… Ах, да, квитанция.

Иду к гардеробу, роюсь в кармане дубленки и… нахожу бумажку.

Лев открыл дверь, едва я вышла из своей. Он сделал то, что сейчас было для меня самым важным. Стоял у двери, смотрел в глазок, прислушивался и ждал.

В его квартиру я не вошла, а ввалилась. Больно стукнувшись о косяк, я отвела его руки — сосед испугался, что я падаю, и хотел подхватить у пола — и протянула квитанцию:

— Вот. Была в дубленке.

— Я так и думал, — кивнул Лев и повел меня на кухню.

— Налей мне чего-нибудь…

Такими темпами я ударно сопьюсь, пожалуй, уже к ноябрьским праздникам.

Интересно, где-нибудь ведется статистика женского алкоголизма? Если да, то кто спивается чаще — одинокие, замужние или подло брошенные? В этом же плане меня также интересует информация по суицидам и прочим психическим недугам.

Лев принес две бутылки с коньяком. Из одной, в ней осталось на донышке, мы пили давно… миллион лет назад, в это воскресенье. Вторая бутылка была полной, нераспечатанной. Третья, насколько я помню, должна лежать в «бардачке» машины. У Левы странная соседка — дама с неприятностями, пьющая по вечерам, и он готов ко всему. Запасец коньячку на взвод сестер из медсанбата…

«Лева умный, добрый, чуткий, нежный…»

И главное — он рядом. Протяни руку и дотронешься.

— У тебя что-то случилось? — спросил Лев, наполняя два фужера. В один накапал для приличия, в другой плеснул щедро, на треть.

— Меня, Лева, муж бросил.

— Тебя? — Сосед произнес это с таким искренним недоумением, словно Сима Мухина была заговоренной от неудач в любви.

— А что? — усмешка у меня вышла вялой. — Я не похожа на тех, кого бросают?

— Нет… ну, в смысле… да. Не похожа.

И долил свой фужер вровень с моим. Я поддержку оценила.

— Мне не повезло, — я чокнулась с ним и сделала глоток, — нашлась умная девушка Яна…

— Где нашлась?

— В Норвегии.

Я хотела поговорить о любви, но у Левы мозги набекрень съехали, и он тут же занес девушку Яну в список подозреваемых — главных врагов. И задал вопрос, думать над которым мне не хотелось вовсе:

— Она может желать твоей смерти?

— Вряд ли, — я слегка пожала плечами. — Мое существование девушку устраивает. Пока она снова не вышла замуж, будет получать содержание от первого мужа. Он у нее колоссально богатый американец.

— М-да, — пробормотал Лева, — действительно умная девушка…

— И что интересно — беременная…

— Давно? — оживился Лев.