— Боль? — Бранд скривил губы. — Ты говоришь о боли? А как насчет Конни? Она не хочет уезжать. Или ее чувства для тебя ничего не значат?

— Очень много значат. Но она всего только маленькая девочка, Бранд, и ей хочется, чтобы ее родители были такими же, как другие. Семьей. Мы этого не можем, ведь так? Но более всего ей нужна мать…

— И отец. Не говоря уж о собаке. Если ты настаиваешь на отъезде, это твое дело. Конни — моя, и я не позволю тебе тащить ее в другой дом, в другую школу, к другой няне.

— Ах, вот как! Полагаю, ей лучше бродить по твоему особняку, где за ней будет присматривать миссис Крэкитт, пока ты Бог знает где и…

— Да. Лучше. Когда Конни будет со мной, меня не будет дома ровно столько времени, сколько необходимо для работы. К тому же приедет моя мать.

Бранд скрестил руки на груди и посмотрел на нее сверху вниз. Изабелла поерзала на диване.

— Мэйрид? Но у нее свой дом…

— …Который она сейчас продает, потому что хочет переехать поближе к внучке. Это еще одна причина, почему я не позволю тебе увезти Конни.

Изабелле показалось, что ее загоняют в угол. Ну да. Бранд если что-то решит, то стоит насмерть. А она не хочет причинять боль Мэйрид… никому не хочет причинять боль. Но придется. Она не может оставаться в Ванкувере, зная, что Бранд волен в любой момент появиться и разбить ей сердце.

Она смотрела, как он стоял возле двери, расставив ноги и откинув назад голову, и глядел на мир, словно воин, который только что победил в битве смертельного врага. Ей даже пришло в голову, что он сейчас поставит ногу ей на горло и завопит во всю мочь.

Может быть, уступить? Легче ведь остаться и сделать, как хочет Бранд…

Нет! Она выпрямилась. С ума сошла. А если еще не сошла, то скоро сойдет, если не проявит твердость.

— Не стоит, Бранд. — Изабелла остановила взгляд на золотом колечке на своем пальце. — Я должна уехать, нравится тебе это или нет.

Он ничего не сказал, пока она крутила кольцо, глядя, как золото ловит солнце и не обращая внимания на мужа. Когда тишина стала настолько тягостной, что она не смогла дольше ее выносить, она подняла глаза.

Бранд, наклонив голову, стоял, уперев большие руки в бока и, казалось, готов был крушить и ломать все, что станет на его пути. Когда он пересек комнату и схватил ее за руки, она вскрикнула. Он поднял ее и поставил на ноги.

— Ты думала, я тебя ударю? — спросил он. — Нет, Изабелла, даже тебе не под силу довести меня до этого. Для этого… Не важно. Сейчас я скажу тебе одно. Теперь я буду бороться. Если ты попытаешься увезти Конни…

— Я увезу Конни.

— Нет. Ты сделаешь так, как лучше для нашей дочери.

Для нашей дочери? На этот раз он не сказал «моя дочь».

— Да, — согласилась она. — Сделаю. Извини, Бранд…

Бранд покачал головой.

— Извини? Нет. Я обещаю тебе, Изабелла, эту битву я не намерен проиграть.

Внезапно он отпустил ее, и она упала на диван.

Когда она вскочила, он уже был за дверью.

Изабеллой овладело жгучее желание заставить его понять, ведь она любит его больше жизни, а он хочет забрать у нее дочь.

Она побежала за ним.

— Ты проиграешь, — крикнула она. — На этот раз, Бранд, мы оба проиграем.

Он остановился, и на мгновение ей показалось, что она видит смятение и усталость в его глазах. Он пожал плечами.

— Скажи Конни, что я приеду днем, — сказал он и пошел дальше.