– Да вот, занесло на мокром асфальте…

Таксист вышел из машины, подошел к нам. Мы вместе осмотрели разбитый зад нашей «Волги». Вмят бампер, продавлен багажник, согнут номерной знак, и разбилась лампочка над номером.

– Н-да, на литр слесарям дать придется, – сказал таксист. – Помочь не надо?

Альбинка покачал головой:

– Спасибо, не надо…

Таксист уехал. Мы сели в машину. У Альбинки так тряслись руки, что он никак не мог прикурить сигарету – ломались спички.

– Давай заводи, – сказал я. – Я тебе прикурю.

– Ладно, – кивнул Альбинка. – Ты не бойся. Нам такой номер даже кстати – по заказу хуже не сомнешь.

Но я-то видел, что он боится больше меня.

Мы поехали дальше. Гудел мотор, шины шуршали по мокрой мостовой, и мелкие капельки влаги садились на лобовое стекло. Улица здесь быстро спускалась. Где-то далеко внизу ее пересекала тяжелая арка путепровода. Мне ужасно хотелось узнать, куда мы едем, потому что это тоже пугало – вот так ехать в неизвестность, и непонятно было, сколько времени и километров нам надо мчаться вперед, чтобы уйти от погони, которая должна вот-вот начаться. И может быть, эта погоня придет как раз оттуда – из темноты чужого, незнакомого шоссе. Машина ухнула под мост путепровода, загудела в его металлической коробке, и я успел разглядеть, что на боковине моста прикреплен огромный транспарант: «Слава советской молодежи». Альбинка быстро спросил:

– Чего там было написано?

И я почему-то разозлился:

– Езжай, езжай быстрее. Это не про нас.

– Это Зоя Зайцева, она здесь живет, – сказал Саша, пропуская женщину вперед и подмигивая мне за ее спиной – мол, давай, можно расспрашивать.

Женщина в легком платье с шерстяной кофточкой на плечах была обута в домашние тапочки. И по этим тапочкам с цветным помпончиком я видела, как она взволнована – суконные тапочки непрерывно выстукивали на асфальте какой-то ритм, и помпончики дергались в разные стороны.

– Я такого крика сроду не слышала. Он показался мне особенно страшным оттого, что я уже задремала. И тут раздался этот ужасный крик. – Она прижала руки к горлу, как будто ей снова слышался этот крик. – Сначала я подумала, что мне со сна почудилось, но крик не прекращался. Я встала и подбежала к окну. На улице никого не было, только под окнами стояло пустое такси.

– Простите, Зоя, вы уверены, что оно было свободно?

– Я и не говорю, что оно было свободно. Я говорю, что в нем в этот момент никого не было. Это я точно знаю, потому что машина стояла прямо напротив моих окон и мне со второго этажа было очень хорошо видно…

Она замолчала, прижимая руки к горлу, и все так же дергался на тапочке помпончик.

– А потом?

– Потом? Потом эти ребята перебежали через дорогу и сели в машину.

– Какие ребята?

– Одну минутку, – перебил Саша. – Я тут выяснил у соседей, что один из жильцов, Баулин, держал у себя постояльцев, двух молодых ребят. А вот Зоя говорит, что видела, как двое ребят выбежали из подъезда и сели в машину.

– Да, сели в машину. У них в руках были маленькие чемоданчики. Я баулинских жильцов не видела, но, если бы мне показали этих ребят, что сели в такси, я бы их наверняка узнала. Я их хорошо запомнила, они все время были под фонарем – на свету. Тот, что повыше, худой парень с длинной челкой, сел за руль, а второй, поменьше ростом, по-моему, он с небольшими усиками и длинной прической, вроде той, что эти битлы носят, так вот, второй сел рядом с ним.