Изменить размер шрифта - +

— Он не знал, что она беременна, — почти торжествующе произнесла Элоиз. — Он ничего не знал обо мне.

— А почему она ему не сказала?

— Не знаю. Он жалеет об этом. — Элоиз горько улыбнулась, легкая боль мелькнула в её глазах. — Что бы он сделал, если бы знал? Его жена умирала.

— А что случилось с Ванессой? — тихо спросил Джем.

— Мама вернулась домой. Родила меня. — Она взглянула на официантку, подошедшую убрать посуду.

— Не хотите ли чего-нибудь еще? — спросил Джем. — Десерт, кофе?

Элоиз отрицательно помотала головой и взглянула на часы.

— Мне нужно возвращаться в Лондон. Не люблю ездить в темноте. — Она поднялась и взяла жакет.

— Я расплачусь и отвезу вас к вашему автомобилю.

— Я сама… — Она смутилась, а он смотрел на нее, словно она говорила по-португальски.

Джем достал дорогой бумажник из мягкой кожи. Он владел дорогими вещами, не придавая им значения. Это просто часть его жизни.

Он никогда не сможет понять, как стыдно прятать протертые на локтях рукава школьного джемпера и носить вещи из «секонд-хэнда».

Но он был так добр…

— Вы готовы? — повернулся к ней Джем.

— Да. — Она направилась к низкой двери, натягивая на ходу жакет.

— Вы жили с родителями мамы?

Элиоз повернулась и рассмеялась.

— Бабушка считала позором иметь незамужнюю дочь с ребенком. Она говорила всем, что Ванесса получила отличную работу далеко от дома, а сама отослала маму к кузине в Бирмингем.

— Вы рассказали Лоренсу об этом?

— Пришлось. Лоренса очень интересовала судьба Нессы.

— Вы правы. И как он все воспринял?

— Он плакал, — ответила Элоиз. И тогда у нее исчезло чувство ненависти и желание мстить. Он и так страдал. — Все было не так плохо в моей жизни. — Она грустно улыбнулась. — У меня была замечательная мама, которая меня очень любила. А это уже много.

— И вы жили в Бирмингеме?

— Мама могла бы вернуться домой, если бы согласилась отказаться от меня. Но она не хотела. — Элоиз старалась говорить спокойно. — Бабушка навещала нас, но мы никогда к ней не ездили.

— Никогда?

— Она стеснялась. Это могло разрушить ее имидж, считалось, что у нее благополучная семья.

— Это ужасно. — Джем нахмурился.

— Возможно. Многие боятся осуждения.

— Она жива? — после короткого молчания спросил он.

Элоиз отрицательно помотала головой и отвернулась. Бабушка тихо скончалась два года назад. Никто особенно не сожалел. И никто ее не любил.

Но его слова напомнили ей, как одинока она сама. У нее нет никого на свете. Никого, кому было бы важно ее присутствие. Вообще никого.

Они въехали в маленький дворик, где стояла ее «астра».

Элоиз вышла, дрожа от холода.

— Спасибо, что проводили.

— Приезжайте еще.

— Я не знаю. — Элоиз разглядывала свои туфли. — Я сказала ему, что подумаю об этом.

— Возвращайтесь, — взяв ее за руку, тихо попросил Джем. И, нагнувшись, поцеловал. Нежно поцеловал в макушку, словно благословляя. Слезы навернулись на глаза. Элоиз сделала шаг назад, нерешительно улыбнувшись.

— Я… я лучше поеду.

— Да. — Он засунул руки в карманы. Она махнула рукой и забралась в машину.

Быстрый переход