|
Он очень выигрывал, обнажая всю правую сторону своего тела, от плеча до бедра. Любой мог любоваться его хорошо развитыми грудными мышцами и плоским животом. Открытая правая рука также демонстрировала мускулы. Голова на очень длинной шее была красивой формы, а рот мог просто свести с ума. Если бы не его жутко большой нос, Катон мог бы соперничать с Цезарем, Меммием или Катилиной. Но нос – огромный, тонкий, острый, крючковатый – уничтожал все. Как будто он жил отдельно от лица, как говорили люди. – Я уже собирался уходить, – заговорил Катон громким, резким, немузыкальным голосом. – Жаль, что не ушел, – отозвалась Сервилия сквозь зубы (без скрежета, хотя ей хотелось скрипнуть). – Где Марк Юний? Мне сказали, что ты брала его с собой. – Брут! Зови его Брут, как все остальные! – Я не одобряю перемен, которые последнее десятилетие внесло в наши имена, – произнес он еще громче. – Человек может иметь одно, два или даже три прозвища, но традиция требует, чтобы его называли по родовому имени. – А я очень рада этим переменам, Катон! – ответила Сервилия, выделяя голосом прозви-ще. – Что касается Брута, ты не можешь его увидеть. – Ты думаешь, что я отступлю! – задиристо продолжал он. – Но я никогда не отступлю, Сервилия. Пока я жив, я ни от чего не отступлю. Твой сын – мой кровный племянник, а в его окружении нет ни одного мужчины. Нравится это тебе или нет, но я намерен выполнить свой долг по отношению к нему. – Pater familias – его отчим, а не ты. Катон засмеялся. Этот смех был похож на пронзительное ржание. – Децим Юний – бедный простофиля, которого постоянно тошнит. Он способен воспитать твоего сына не больше, чем умирающая утка. Хотя Катон обладал чрезвычайно толстой шкурой, Сервилия знала каждую из мельчайших трещин в ней. Например, Эмилия Лепида. Как Катон любил ее, когда ему было восемнадцать лет! Но Эмилия Лепида лишь использовала его, чтобы заставить Метелла Сципиона ревновать и вернуться к ней. И Сервилия вдруг сказала: – А я сегодня у Аврелии видела Эмилию Лепиду. Как она хороша! Настоящая маленькая женщина и мать. Она говорит, что никогда еще так не любила Метелла Сципиона. Стрела явно попала в цель. Катон побледнел. – Она использовала меня как наживку, чтобы вернуть его, – ответил он с горечью. – Ти-пичная женщина – хитрая, лживая, беспринципная. – Надеюсь, такого же мнения ты и о своей жене? – осведомилась Сервилия, широко улыба-ясь. – Атилия – моя супруга. Если бы Эмилия Лепида сдержала слово и вышла за меня, она вскоре поняла бы, что я не терплю женских хитростей. Атилия делает то, что ей говорят, и ведет примерный образ жизни. Я приемлю лишь идеальное поведение. – Бедная Атилия! Ты приказал бы ее убить, если бы почувствовал от нее запах вина? Две-надцать таблиц позволяют тебе сделать это, а ты у нас ярый приверженец древних законов. – Я – верный сторонник старых порядков, обычаев и традиций mos maiorum Рима! – выпа-лил он, шевельнув ноздрями, так что они стали похожи на пузыри, вздувшиеся с обеих сторон носа. – Мой сын, моя дочь, она и я – мы все едим пищу, приготовленную Атилией; мы живем в комнатах, за порядком в которых она следит сама, и носим одежду, которую моя жена шьет из сотканной ею ткани. – Так вот почему ты такой голый! Наверное, она большая труженица! – Атилия ведет примерный образ жизни, – повторил Катон. – Я никогда не допущу, чтобы детей отдавали под присмотр слуг или нянек, поэтому Атилия лично отвечает за трехлетнюю дочь и годовалого сына. – Я же сказала, что она трудяга. Ты ведь можешь позволить себе иметь много слуг, Катон, и она знает это. Вместо этого ты зажал свой кошелек и сделал из жены служанку. |
