|
Он был не просто маленьким, он был миниатюрным, а его очень белое лицо казалось бесцветным. Выступающие скулы, белесые волосы, невидимые бро-ви, пара серебристо-серых глаз. Не столько отталкивающая, сколько пугающая внешность. Бибул был не один, и сопровождали его не только клиенты. Рядом с ним шагал очень за-метный человек, у которого не было туники под тогой, – молодой Катон, судя по рыжей масти и гигантскому носу. Да, такая дружба вполне объяснима. Бибул женат на Домиции, двоюродной сестре зятя Катона, Луция Домиция Агенобарба. Странно, как все неприятные люди держатся вместе, даже в браке. А так как Бибул был одним из boni, нет сомнения, что и полуголый Катон принадлежит к этой партии. – Гуляешь в поисках маленькой тени, Бибул? – ласково спросил Цезарь, когда они встрети-лись, и перевел взгляд со своего старого врага на его рослого компаньона, который действитель-но отбрасывал тень на Бибула. – Подожди, Катон всех нас поставит в тень, – холодно ответил Бибул. – В этом отношении ему очень поможет нос, – сказал Цезарь. Катон нежно погладил свой выдающийся нос, совсем не обидевшись, но и не повеселев. Он был обделен чувством юмора. – Меня никто ни с кем не спутает, – сказал он. – Это правда, – согласился Цезарь, глядя на Бибула. – Планируешь выдвинуться на какую-нибудь должность? – Только не я! – А ты, Марк Катон? – В военные трибуны, – коротко ответил Катон. – Хорошо сделаешь. Я слышал, ты завоевал много наград, служа солдатом в армии Попли-колы против Спартака. – Это правда! – прервал его Бибул. – Не все в армии Попликолы были трусами. Красивые брови Цезаря взметнулись вверх. – Я этого не говорил. – А тебе и не требуется что-то говорить. Ты был на стороне Красса в той кампании. – У меня не было выбора. И у Катона не будет, когда он станет военным трибуном. Воен-ные магистраты идут туда, куда направляет их Ромул. На этом разговор и закончился. К Цезарю почти тотчас приблизилась еще одна пара. По крайней мере, эти люди были ему намного приятнее: Аппий Клавдий Пульхр и Марк Туллий Цицерон. – Я вижу, ты опять голый, Катон? – весело воскликнул Цицерон. Бибул не выдержал и ушел вместе с Катоном. – Удивительно, – заговорил Цезарь, глядя вслед удалявшемуся Катону, – почему без туни-ки? – Он утверждает, это входит в mos maiorum, и пытается убедить всех нас вернуться к ста-рым порядкам, – пояснил Аппий Клавдий, типичный представитель своей семьи – смуглый, среднего роста, приятной наружности. Он похлопал Цицерона по животу и усмехнулся: – Это хорошо для таких людей, как он и Цезарь, но не думаю, что демонстрация твоей шкуры произве-дет впечатление на присяжных! – Чистая показуха, – проворчал Цицерон. – С возрастом пройдет. Черные, необыкновенно умные глаза весело посмотрели на Цезаря. – А я помню времена, когда твои портняжные изыски огорчали некоторых «хороших лю-дей», Цезарь. Пурпурная кайма на длинных рукавах… помнишь? Цезарь засмеялся. – Мне было скучно. В то время мне хотелось позлить Катула. – И это действительно его раздражало! Как лидер boni, Катул воображал себя хранителем обычаев и традиций Рима. – Кстати, о Катуле. Когда он планирует закончить строительство храма Юпитера Наилуч-шего Величайшего? Я не вижу никакого прогресса. – Храм был освящен год назад, – отозвался Цицерон. – А когда можно будет им пользо-ваться, неизвестно. Сулла поставил беднягу в такие жесткие финансовые условия, ты же знаешь. Большую часть средств ему приходится выуживать из собственного кошелька. – Он может себе это позволить. Он так уютно сидел в Риме, делая деньги на Цинне и Кар-боне, пока Сулла был в изгнании! И Сулла отомстил – поручил Катулу вновь отстроить храм. |
