|
Он так уютно сидел в Риме, делая деньги на Цинне и Кар-боне, пока Сулла был в изгнании! И Сулла отомстил – поручил Катулу вновь отстроить храм. – Да уж! Хотя Суллы уже десять лет нет на свете, а все до сих пор помнят, как он мстил. – Он был Первым Человеком в Риме, – сказал Цезарь. – А теперь у нас есть Помпей Магн, претендующий на этот титул, – с нескрываемым пре-зрением заметил Аппий Клавдий. Что мог сказать по этому поводу Цезарь, так никто и не узнал, потому что заговорил Цице-рон: – Я очень рад, что ты вернулся в Рим, Цезарь. Гортензий безнадежно устарел, он уже не тот с тех пор, как я выиграл в деле Верреса. И я не прочь посоревноваться с тобой в суде. – Устарел? В сорок семь лет? – удивился Цезарь. – Он прожигает жизнь, – пояснил Аппий Клавдий. – Люди того круга все так живут. – В данный момент я бы так не сказал о Лукулле. – Это правда. Ведь ты совсем недавно служил с ним на Востоке, – сказал Цезарь и кивнул своей свите, готовый продолжить путь. – Я рад, что больше не служу с ним, – произнес Аппий Клавдий с явным облегчением и хихикнул: – Однако я послал Лукуллу замену! – Замену? – Моего братца, Публия Клодия. – О, вот что ему очень понравится! – засмеялся Цезарь. Цезарь покинул Форум, больше не беспокоясь о том, что следующие несколько лет ему придется провести в Риме. Будет нелегко, вот что ему нравилось. Катул, Бибул и прочие boni сделают все, чтобы он страдал. Но у него имеются и друзья. Аппий Клавдий не связан с этой фракцией и, как патриций, будет на стороне товарища-патриция. А вот как поведет себя Цицерон? Блестящий ум и новации этого талантливого оратора привели к тому, что Гай Веррес вынужден был скрыться навсегда, но все знали, что Цицерону очень тяжело: у него нет предков, о которых можно сказать хоть что-то достойное. Homo novus, «новый человек». Первый из своей приличной сельской семьи, который сидит в Сенате. Он ро-дился в том же округе, что и Гай Марий, и даже приходился ему родственником. Но какое-то пятнышко в натуре Цицерона заслоняло от него тот факт, что вне стен Сената большая часть Ри-ма все еще боготворила память о Гае Марии. Поэтому Цицерон отказался спекулировать на этом родстве. Он избегал всякого упоминания о своем происхождении из Арпина и пытался делать вид, будто он – самый настоящий римлянин. У него даже имелись в атрии восковые маски пред-ков, но на самом деле они принадлежали семье его жены, Теренции. Как и Гай Марий, Цицерон вошел в ряды самой высокой знати через брак и рассчитывал, что связи Теренции помогут ему стать консулом. Цицерон отчаянно карабкался наверх по социальной лестнице. Гай Марий женился на старшей дочери отца нынешнего Цезаря, его любимой тете Юлии. И по такой же причине Цице-рон женился на некрасивой Теренции. Однако для Мария консульство было лишь способом по-лучить высший командный пост, и ничем больше, в то время как Цицерон считал консульство пределом своих мечтаний. Марий хотел быть Первым Человеком в Риме. Цицерон жаждал по праву принадлежать к высшей знати этого города. О, он добьется своего! В судах он не имел себе равных. Как следствие, он обзавелся внушительной группой благодарных негодяев, которые обладали колоссальным влиянием в Сенате. Не говоря уже о том, что Цицерон был величайшим оратором в Риме и, следовательно, к его помощи прибегали влиятельные люди, желая, чтобы он выступал от их имени. Цезарь не был снобом и потому счастлив был признать Цицерона за его собственные за-слуги. Цезарь надеялся заполучить этого человека в свою фракцию. Беда заключалась в том, что Цицерон был неизлечимо нерешителен. Этот огромный ум усматривал повсюду такое множест-во потенциальных опасностей, что в конце концов робость не позволяла ему принять решение. Для Цезаря, который никогда не боялся побеждать свои инстинкты, робость была худшим из недостатков. |
