Это день рождения Афины, и...
В этот момент Афина впорхнула в кухню, облаченная в шелковый пеньюар цвета слоновой кости, расшитый нежно-розовыми цветами; ее мягкие платиновые волосы были еще слегка растрепаны, синие глаза сверкали.
– Это действительно мой день рождения, – мелодичным голосом пропела она, шаловливо опуская палец в миску с тестом. – И у меня такое ощущение, что мне сто лет, а не двадцать пять.
– Тебе двадцать семь,– поправила Джоанна, и, когда улыбнулась Рэйчел, в глазах у нее сверкнул озорной огонек.
Афина передернула плечами, и взгляд ее упал на коробку с платьем, прислоненную сбоку к креслу Рэйчел.
– О, да ты обзавелась каким-то собственным нарядом! – воскликнула она так, словно это было нечто совершенно невероятное. – Что ты купила, Рэйчел? Покажи мне!
Внезапно Рэйчел засомневалась, действительно ли это абрикосовое платье – как раз то, что надо. Возможно, этой женщине оно покажется недостаточно изысканным, даже простоватым. Она густо покраснела:
– Ну...
– Ну не будь такой маленькой глупышкой! – снисходительно пожурила ее Афина, отщипнув еще кусочек теста и поморщившись, когда кухарка шлепнула ее по руке.– Я не стану смеяться над твоим платьем, Рэйчел.
Рэйчел взглянула на Джоанну и увидела в ее мягких голубых глазах улыбку. Девушка медленно подняла красно-белую полосатую коробку к себе на колени и открыла ее. Затем она осторожно кончиками пальцев вытянула из коробки мягкое одеяние цвета рассветного неба.
– Встань,– велела Джоанна.– Мы посмотрим, как оно смотрится в сочетании с твоими чудесными волосами.
У Рэйчел в горле стоял болезненный комок, но она подчинилась.
– О,– восторженно прошептала Джоанна.– О, Рэйчел, оно прелестно.
В голосе Афины прозвучали капризные, раздраженные нотки:
– Тебе не кажется, что оно немного – как бы это сказать – девчоночье?
Но Джоанна просто сияла, глядя на Рэйчел, отметая все ее опасения насчет что, не выглядит ли она смешной.
– Оно просто очаровательно девчоночье, – заявила Джоанна.
– Батист,– пробормотала Афина, трогая ткань чуть дрожащими пальцами. – Да, я думаю, что батист – это как раз то, что подходит девочкам твоего возраста.
Джоанна со стуком опустила чашку на блюдце, выразив таким образом свое благородное негодование.
– Афина, уймись наконец. Никому не придет в голову сомневаться, что Рэйчел – взрослая женщина, а не девчонка.
Теперь Афина, очаровательно наморщив лобик, придирчиво осматривала вырез платья.
– Ты уверена, что тебе стоит так открывать грудь? Воспоминания вызвали у Рэйчел озорную улыбку.
Если она и была в чем-то уверена, так это в том, что Гриффину нравится ее полная грудь.
– Уверена,– сказала она.
Индиговые глаза пытливо изучали ее лицо, и Афина еще больше нахмурилась. Обе женщины инстинктивно поняли друг друга, и Рэйчел не без удовольствия заметила, как очаровательный румянец на щеках Афины заметно поблек.
После полудня начали прибывать подарки. Афина и не думала открывать их, хотя многие из них были нарядно упакованы и красиво перевязаны ленточками. Пока не прибудет посылка с именем Гриффина на карточке, она не притронется к подаркам.
Оказавшись в одиночестве в прохладной сумрачной гостиной, Афина поглубже устроилась в кресле. Гриффин не ответил на ее телеграмму – неужели опять занят своими никчемными пациентами? Она помнила, как он не раз пропускал всевозможные приемы и вечеринки, потому что какой-нибудь рабочий на лесопилке ломал ногу, руку или шею. Она закрыла глаза. Гриффин должен приехать. Просто обязан.
Сквозь раскрытое окно до Афины донесся стук колес подъехавшего экипажа. |