Афина круто повернулась на одном каблуке и, ошеломленная, отправилась искать столь необходимого ей сейчас уединения в гостиной. Глядя на портрет, который должен был стать свадебным подарком Гриффину от ее родителей, она заплакала мучительными, горькими слезами. Какое-то время она слышал их голоса – Гриффина и Рэйчел – потом, после большого перерыва – стук закрывшейся парадной двери. Афина вскочила с места, обеими руками схватила расписную вазу, которая, сколько она помнила себя, украшала пианино, и в бешенстве швырнула ее в сторону камина. Звук разбитого стекла звонким эхом разнесся по всему дому.

– Афина? – голос был тихим, но твердым. Афина зажмурила глаза:

– Уйди, мама. Пожалуйста, уйди.

– Я предупреждала тебя, – мягко сказала Джоанна.

Афина повернулась, вне себя от горя, злобы и унижения.

– Он подарил ей жемчуг! – пронзительно прокричала она.

Джоанна подошла поближе и присела на ручку кресла, сложив руки на груди.

– Какой жемчуг? – спокойно спросила она. Разочарование Афины было беспредельно горьким.

Будто в бреду, она принялась ходить взад-вперед вдоль камина.

Жемчуг матери Г-Гриффина, – прерывисто, сквозь рыдания выговорила она.– Свадебный п-подарок от его отца...

– Понятно.

– Ничего тебе не понятно! Этот жемчуг должен был стать моим! Гриффин должен был стать моим!

В ответе Джоанны слышалась некоторая доля сочувствия:

– Ты напрасно мучаешь себя, дорогая. Чувства Гриффина совершенно определенно изменились, и ты с этим ничего не можешь поделать.

Афина продолжала свои метания по комнате:

– Нет! Если я попрошу у него прощения... скажу, что ошиблась...

– Некоторые ошибки просто невозможно исправить, Афина. Ты потеряла Гриффина – ты очень давно потеряла его. Признай это ради собственной пользы.

По мысли Афины снова были полны мечтаний, и она цеплялась за них изо всех сил. Гриффин любит ее – он просто пытается ее наказать, причинить ей такую же боль, какую она когда-то причинила ему. Она улыбнулась. У Гриффина есть одна большая слабость, и никто лучше нее не знает, как этим воспользоваться.

– Куда они пошли – я имею в виду Рэйчел и Гриффина? – осведомилась она таким равнодушным тоном, словно только что не билась в истерике.

Джоанна казалась встревоженной – наверное, подумала, что дочь сошла с ума. Помолчав, она ответила:

– Полагаю, на свадьбу. Сегодня женится один из друзей Гриффина.

– Понятно, – добродушно отозвалась Афина. Затем она проплыла мимо потрясенной матери и отправилась в свою комнату на втором этаже. Она решила, что сегодня вечером наденет синее шелковое платье. То самое, которое Андре купил ей и которое произвело такой фурор в Париже.

Фон боялась заходить в церковь, боялась, что при виде нее священник начнет поносить Филда за то, что он выбрал такую жену. Ее глаза наполнились слезами, и она с трудом могла разглядеть Рэйчел.

Но Рэйчел взяла ее за руку.

– В чем дело? – прошептала она. – Разве ты не хочешь выйти замуж за Филда?

Одной рукой Фон смахнула слезы, радуясь, что Гриффин и Филд уже вошли в церковь и не видят, как она плачет.

– А вдруг священник не захочет нас обвенчать, Рэйчел? – шмыгая носом, спросила она.

Рэйчел достала чистый носовой платок:

– Он же дядя Филда! И с какой стати он откажется совершать обряд?

– Посмотри на меня! – яростно прошипела Фон, вытирая лицо платком.

Рэйчел с искренним изумлением осмотрела ее:

– Ты выглядишь просто великолепно – только глаза чуть припухли.