Когда громкий топот сапог по ступенькам над головой разбудил Рэйчел, в маленькой комнатушке в доме Флоры Каннингем было совсем темно. В приливе неистовой гордости Рэйчел смахнула слезы с лица и приказала себе быть сильной.
Она так бы и лежала, спрятавшись в своей комнате, сломленная и одинокая, если бы мисс Каннингем не постучала в дверь и не прощебетала, что ужин стынет. Несмотря на пережитые потрясения, Рэйчел была голодна. И она знала, что в предстоящие часы, дни и недели ей потребуются все ее силы, если она хочет найти работу, разыскать отца – или хоть что-нибудь узнать о нем – и собрать по кусочкам свои разбитые надежды.
Капитан Дуглас Фразьер с изысканной любезностью поднялся со стула за обеденным столом, увидев вошедшую в комнату морскую нимфу. На ней было прелестное платье из батиста в цветочек. Она храбро, хотя и несколько скованно, улыбалась. Ее волосы, черные и блестящие, как соболий мех, были заплетены в одну толстую косу, спускающуюся с правого плеча.
За много лет, проведенных им на земле и на море, капитану не приходилось видеть более обворожительного создания. И раз она, как знамя, выставляла напоказ свое разбитое сердце, что ж, положение было довольно легко исправить.
– Здравствуйте,– сказал он спокойным, как он надеялся, голосом.– Я капитан Дуглас Фразьер.
Ее фиалковые глаза откровенно оценивали его, но капитана это не обеспокоило. В свои тридцать семь лет он был по-прежнему недурен собой, с густыми каштановыми волосами, лихими щегольскими усами и голубыми глазами, которые смеялись даже тогда, когда не улыбались губы.
– Это Рэйчел Маккиннон, – тоном заботливой матери прочирикала Флора Каннингем.
Дуглас вежливо кивнул:
– Мисс Маккиннон.
Девушка покраснела и села на предложенный ей стул.
– Капитан Фразьер, – отозвалась она, прежде чем заняться блюдом с рагу из устриц, дымящимся на столе перед ней.
С разбитым сердцем или без, но аппетит у нее не хуже, чем у матроса, подумал Дуглас Фразьер. Опускаясь на свое место, он размышлял о том, кто был этот негодяй, который до такой степени сломил ее дух, что в глазах у нее появилось это измученное, загнанное выражение.
Дуглас выпрямился. Он пригласит мисс Рэйчел Маккиннон в хороший ресторан, какой найдется в этом суматошном приграничном городке, и сделает это очень скоро. А потом они сходят в оперу. Да. Немного веселья поможет ей излечиться и сделает ее пригодной для того плана, который созрел у него в голове.
На Рэйчел капитан Фразьер произвел довольно приятное впечатление, хотя у нее не возникло желания познакомиться с ним поближе. Она так и не рассказала ничего о себе во время ужина, хотя он забрасывал ее умело сформулированными вопросами.
Нисколько не обескураженный, рыжеволосый красавец пустился в рассказы о своих приключениях на море и в иностранных портах. Он говорил о далеком, загадочном Китае, о Гавайских островах и тамошних туземцах, которые во время своих языческих праздников наряжались в костюмы из разноцветных перьев тропических птиц.
Несмотря на усталость и разбитое сердце, а также терзавшее ее подозрение, что она больше никогда не увидит отца, Рэйчел была очарована. Капитан Фразьер говорил живо и увлекательно: казалось, она собственными глазами видела красивых, загорелых обитателей Гавай, облаченных в наряды из перьев.
– Но там же есть, наверное, и города, – заинтересованно вставила девушка, накладывая себе вторую порцию рагу.
– Деревни,– любезно поправил капитан.– Но когда-нибудь там появятся города, и это очень печально. Островитяне станут чужими на собственной земле, так же как краснокожие здесь.
Рэйчел подумала о пылкой прекрасной Фон Найтхорс, и ей стало больно.
– Надеюсь, что нет,– печально отозвалась она.
– Это неизбежно, моя дорогая, – коротко сказал капитан. |