— Садись к печке. Да разденься, скорее согреешься, — предложил хозяин гостю, налил чай, предложил человеку. Тот пил торопливо, обжигаясь.

— Увидел свет у тебя в окне, решился попроситься. Вовсе окоченел, до утра не дотянул бы, замерз бы, как собака. А идти некуда. Город большой, людей много, вот только капли тепла ни у кого не вымолишь, — сказал человек, допив чай.

— Чей ты будешь? — спросил Захарий.

— Теперь уж и вовсе ничейный. Как бродячий пес. С зоны освободили. Вернулся домой, к своим. Там уже другой хозяин. Баба не стала ждать. Конечно, мог бы вышибить его. Но не хотелось опять на зону шуршать. И что толку? Баба другого сыщет, нового приволокет, всех не вышибешь, не стану же я ее двери стремачить до смерти. Решил слинять пока не поздно и не «нарубил дров».

— А куда теперь подашься? Родня у тебя есть?

— Толку от нее нету! Сколько на зоне канал, никто не навестил. Все отвернулись. Теперь тоже никто не примет, это точно знаю. Даже на ночь не пустят. Такие нынче родственники повелись.

— Ты, вот, давай поешь! — поставил перед гостем картошку, капусту, хлеб.

— Оно не ахти что, но лучшего нету. Сам этим перебиваюсь. На большее не заработал, — скульнул Захар.

— А ты-то чего не ешь? Давай вместе. Одному в глотку не лезет. Иль ты мне все отдал?

— Я только отвалил от стола. Перед самым твоим приходом налопался. Так что уплетай, грей пузо! — предложил Захар и спросил:

— Как звать тебя?

— Илья…

— Говоришь, на зоне отбывал? И долго ли там сидел?

— Дали пятак, отбыл три года. Да ты не бойся, я не убивал и не грабил никого. Своего обидчика на кулак натянул. Он меня на большие «бабки» наколол. И не отдал их, не рассчитался, сам жирел. Я его тряхнуть хотел. Ну, как иначе, если у самого семья, свои заботы, а этот до копейки выдавил. Все обещал вернуть, да брехал, сучий сын. Я терпенье потерял и прижучил его. Оказалось, что он в реанимацию свалил. Я ему по злобе много ребер поломал и зубы вышиб. Теперь через жопу жрать будет отморозок. А легко ли мне было голиком остаться? Сам бы ладно, за семью обидно, — скрипнул человек зубами.

— Да кто тебя в семье вспомнил? Баба мигом замену сыскала, — напомнил Захар.

— Что баба? Какой с нее спрос? Сына жаль! — угнул голову человек.

— Чего ж он за тебя не вступился и не оставил дома? — прищурился Захар.

— Мелкий покуда. Погоди, подрастет мой малыш. Вот тогда поговорим с ним.

— А теперь как дышать думаешь?

— Черт меня знает. Покуда податься некуда, даже голову приклонить. Хоть бы на ночь кто оставил, — глянул на Захара с мольбой, тот все понял:

— Да мне что? Оставайся. Конечно, удобств нету. Сам видишь, все за домом, в сугробе. Коль не боишься отморозить уцелевшее, ночуй, — указал на раскладушку в углу.

— Пить захочешь, вон на лавке ведро с водой и кружка. Жрать приспичит, там хлеба сыщешь в шкафу, сахар и чай. Ну, а если совсем повезет, появится с утра какой-нибудь заказчик, то и вовсе разживемся. Может, сала кусок подкинут вместо денег, — мечтал Захар, ложась спать.

Илья лег, не раздеваясь. Никак не мог согреться. И хотя выпил две кружки чаю, зубы все еще выбивали чечетку.

— Я ж с час возле твоего дома сидел, все не решался постучать и попроситься. Но у других вовсе не было света в окнах. Не пустили бы, это точно. Так и зарулил к тебе. Иначе, хоть к ментам на нары просись. А куда деваться, выбора нет, — оправдывался человек.

— То не беда, что пришел.