Лила позвонила, чтобы расспросить о свидании с Адамом Кавано, но Элизабет отвечала на вопросы сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не нагрубить, и Лиле ничего не оставалось, как распрощаться, сказав напоследок, что предпочитает дождаться более благоприятного момента.

Дурное настроение способствовало тому, что к Элизабет практически никто не обращался. Приятельницы и соседи понимали, что ей не до них. Но это было к лучшему. Ей и не хотелось ни с кем общаться. Она носилась со своим горем и всячески пестовала его, постоянно находя в своем положении все новые и новые унизительные стороны, и даже получала извращенное удовольствие, какое испытываешь, ковыряя больной зуб.

Но постепенно скорбная уединенность ей наскучила и стала раздражать еще больше, чем общество других людей. Она даже обрадовалась, когда однажды утром к ней в магазин зашел Адам Кавано.

Дважды назвав ее по имени, он рассмеялся, встретив ее испуганный взгляд.

— Кажется, я постоянно застаю вас в раздумьях. Хотелось бы знать, в какие миры вы уноситесь, когда оставляете нас на этой бренной земле?

Элизабет не хотелось раскисать перед этим собранным и чертовски обаятельным человеком. Она не видела Адама с тех пор, как, проводив ее домой, он легонько поцеловал ее в лоб у парадной двери. Скромный поцелуй в лоб — вот все, что он себе позволил. Вот и правильно! Он не пользовался женщинами, как некоторые. И Тед еще смел называть Кавано плейбоем!

— Дурную привычку грезить наяву я приобрела еще в детстве, — сказала Элизабет. — Я отъявленная мечтательница. Все время витаю в облаках, и сестра постоянно изводит меня из-за этого.

При упоминании о сестре Элизабет Кавано нахмурился:

— Кстати, как поживает ваша непочтительная сестрица?

— Все дерзит, — с улыбкой ответила Элизабет, решив про себя, что наступило время налаживать отношения с Лилой. В конце концов, не сестра виновата в том, что Тед Рэндольф оказался подлой крысой.

— Как насчет ленча? — спросил Кавано, не давая ей впасть в летаргический сон.

— Вы о ленче? О нет, благодарю вас, Адам. Я не могу уйти. Мне не на кого оставить магазин. Я обычно приношу еду с собой.

— Закройте его на часок, прошу вас. Я долго думал о наших с вами отношениях. — Голос его изменил тембр, и в глазах заблестели таинственные огоньки. — И в результате этих раздумий у меня появился план. Я должен обсудить с вами нечто очень важное.

Через полчаса Элизабет уже ковыряла вилкой салат из фруктов, взятый в буфете зимнего сада на предпоследнем этаже отеля «Кавано». Они с Адамом сидели за угловым столиком, и стеклянные стены оранжереи открывали им великолепный вид на город с одного из самых высоких небоскребов центра.

— Ну и как?

— Я не знаю, Адам. Вы меня буквально ошарашили своим предложением…

— Не может быть, чтобы я вас так уж удивил.

— Честное слово, я не ожидала!

Элизабет подняла встревоженные светло-голубые глаза и встретилась с его вопросительным взглядом.

— Я никогда не думала о том, чтобы открыть еще один магазин. У меня и этот отнимает массу времени и энергии.

— Я понимаю и отдаю вам должное, — сказал Адам, отпив ледяной воды. — Я принимаю во внимание ваше положение и отдаю себе отчет в том, что вдова с двумя детьми не слишком подходящая кандидатура для расширения бизнеса. Мы как-то не привыкли к тому, что одинокие матери открывают филиалы в других городах и разъезжают по свету. Но вы не такая, как все. В вас я уверен. Вы справитесь.

Несмотря на то что предложение Кавано об открытии новых филиалов явилось для нее полной неожиданностью, Элизабет поймала себя на том, что испытывает гордость.