– Господи помилуй! Можно подумать, что я – голодная кошка, а она – воробьиха. Вы только взгляните, как она трепещет крылышками, как горят огнем ее маленькие глазки и как она готова заклевать меня только за то, что мне случилось заглянуть в ее гнездышко! Уймись, дитя мое! Если ты готова сидеть взаперти в душной комнате, учась тому, от чего тебе не будет никакого проку, вместо того, чтобы прокатиться на повозке с сеном Джоба Донкина, то это твой выбор, а не мой. Прямо маленькая мегера какая-то, вы не находите? – с улыбкой закончила она, глядя на мисс Эйре.

Но бедная гувернантка не увидела здесь ничего смешного, а сравнения Молли с воробьихой она попросту не поняла. Женщиной она была впечатлительной и добросовестной, на собственном опыте познавшей, какой вред может принести неукротимый и несдержанный нрав. Посему она начала упрекать Молли в том, что та дала волю чувствам, но девочка сочла, что едва ли ее можно винить в том, что она воспылала праведным гневом, направленным на Бетти. Но в общем и целом это были всего лишь маленькие печали в остальном очень счастливого детства.

Глава 4. Соседи мистера Гибсона

Молли росла среди приятных людей в условиях спокойной однообразной жизни, течение которой не нарушали никакие чрезвычайные события, за исключением описанных выше – когда ее забыли в Тауэрз, – пока ей не исполнилось семнадцать. Она стала посещать школу с попечительскими визитами, но более никогда не бывала на ежегодных празднествах в поместье. Предлог для отказа было найти совсем несложно, да и воспоминания о том дне у нее оставались далеко не самые приятные, хотя она частенько думала о том, что с удовольствием полюбовалась бы великолепными садами еще разок.

Леди Агнесса вышла замуж; дома оставалась лишь одна леди Гарриет; лорд Холлингфорд, старший сын, потерял супругу и, обретя статус вдовца, стал бывать в Тауэрз значительно чаще, чем раньше. Мужчиной он был высоким и нескладным, и его считали таким же гордецом, как и мать; на самом же деле он отличался крайней застенчивостью и неумением вести обыденные разговоры. Он не знал, что сказать людям, чьи повседневные интересы и привычки отличались от его собственных; пожалуй, он был бы чрезвычайно рад возможности обзавестись справочным наставлением о светских беседах, откуда наверняка почерпнул бы немало полезного, выучив нужные предложения на память с добродушным старанием. Он частенько завидовал бойкости речи своего словоохотливого отца, который готов был часами болтать с кем угодно, самым великолепным образом игнорируя факт бессодержательности самой беседы. Но из-за присущей ему природной сдержанности и застенчивости лорд Холлингфорд не пользовался популярностью, хотя и обладал добрым сердцем, простым нравом и обширными научными познаниями, составившими ему заслуженную репутацию среди ученых мужей Европы. В этом смысле Холлингфорд гордился им. Его обитатели знали, что рослый, ужасно серьезный и неуклюжий наследник пользуется нешуточным уважением за свой ум и знания; и что он даже совершил одно или два открытия, хотя в какой области, оставалось для них загадкой. Впрочем, было вполне безопасно показывать его гостям, посещавшим маленький городок, в качестве «того самого лорда Холлингфорда – знаменитого ученого, ну, вы меня понимаете, вы наверняка слышали о нем».