– Ладно, Симон, все в порядке, – перебил его Штерн. – Все уже позади. В общем, обнимать я вас сейчас не стану, господин Тойер. И извиняться мне перед вами не за что. Повышения по службе мне никто не сулил. Впрочем, хватит, наплевать на все. Понятно, я с вами. А тогда я даже слышать не хотел про это расследование. Точно вам говорю. И дело, по‑моему, не в нашей группе, а в… – Штерн вдруг замолк, а его губы безмолвно произнесли слово, которое можно было понять как «Габи».

Тойер ничего этого не видел. Охваченный нахлынувшим на него счастьем, он лишь молча кивнул.

– Я не верил в вас, – пробурчал Хафнер. – Потому что моим версиям тоже никто не верит. Но я был не прав и понял это только что, во время конфликта в спорткомплексе. Все‑таки мне с вами не тягаться, ранг не тот, это точно. Какие‑то вещи замечаешь лишь в бою.

– Иногда, Томас, – проговорил Лейдиг тоном, близким к мечтательному, – иногда ты бываешь просто… потрясающим…

– Гулять так гулять! – радостно воскликнул осчастливленный коллега и тут же стремглав рванул в строну кухни. Он появился снова в считанные доли секунды, хотя это физически невозможно и не поддается никакому научному объяснению, держа в руках запотевшие бутылки с помпезными этикетками – крымское шампанское – и четыре мутноватых бокала.

– Только вчера купил этот нектар русских шлюх! – ликовал он. – Для особых поводов – а разве сейчас не особый повод? Ведь мы опять даем прикурить благородным дамам и господам! Я повторяю…

– Ох, Хафнер, скажешь тоже! – простонал Штерн. – Ладно уж, валяй, откупоривай свои огнетушители.

Из невидимой глазу стереоустановки гремели жесткие ритмы «Блэк Саббат», лились реки спиртного. Тойер, перекрывая своим ревом музыку, вываливал, как из рога изобилия, пеструю сыщицкую информацию: про Фабри, Дана, наконец, про два последних дня – они ушли у него на сбор всех разрешений. Завтра утром, в среду, он сможет посетить поджигателя Адмира в тюрьме. Поедет для этого в Герцогенрид.

– Нечего сказать, славно вы «отдохнули»! Как же вам удалось провернуть столько дел за такое короткое время? – Лейдиг покачал головой и пролил шампанское на окаменевший от грязи ковер.

– Когда тебе под шестьдесят, ты знаешь многих людей, которые были когда‑то гейдельбержцами, – вздохнул Тойер. (Слава богу, музыка замолкла.) – Признаться, Ильдирим тоже немного помогла мне. Нынешний директор заведения когда‑то был ее преподавателем… – Хафнер сделал недвусмысленный жест, который все игнорировали. – К тому же это ведь не допрос, а посещение… Во всяком случае, во время этих хлопот я и услышал про Петера Плаца.

– Пидера Баца, – важно кивнул Хафнер и опрокинул в глотку последнюю порцию шнапса – от нее только что в ужасе отказался Лейдиг.

– Абсолютно точно… Еще тот гад. Вы все были эмбрионами, а он считался тут перспективным сотрудником. Давным‑давно. Мы с Фабри были хорошими полицейскими. Ну, в первую очередь Фабри, конечно, а Плац был плохим, но перспективным. Получалось это приблизительно так. В конце семидесятых в Нойенгейме орудовал маньяк…

– Я тоже его помню, – пьяно пробормотал Штерн, – я боялся его. После наступления темноты меня никуда не выпускали из дома…

– А меня всегда выпускали на улицу. Вот впускать часто не хотели, – уныло пробурчал Хафнер.

Тойер прял дальше свою нить.

– Так вот… мерзавец чудовищный.