Здесь ей лгать не пришлось. Как ни странно, поездка в родные места сослужила Линн неоценимую службу. Прогнала навязчивый кошмар, столько лет преследовавший ее во сне и наяву.

— Я в тебе и не сомневался.

— Дозволено ли будет спросить, что ты имеешь в виду? — помолчав, осведомилась Линн. — Твои глубокомысленные изречения — книга за семью печатями.

Норман рассмеялся, словно оценив шутку, хотя молодая женщина видела: его мысли заняты совсем другим. Дорога терялась в непроглядно-серой пелене дождя, «бентли» полз по средней полосе не быстрее улитки в потоке других машин. Видимо, впереди случилась авария. Пять минут спустя из выпуска радионовостей путешественники узнали, что не ошиблись. На такой скорости они доберутся до Эдинбурга часа за три…

— Говорят, что секретарша понимает шефа куда лучше жены, — сообщил Норман.

— Работать бок о бок и обсуждать дела еще не значит понимать человека!

— А ты взяла за правило не выходить за пределы разговоров на профессиональные темы, так?

Голос его звучал рассеянно, однако вопросы били точно в цель. Линн искоса взглянула на шефа из-под ресниц.

— По-моему, очень разумный подход. Чисто деловое общение, знаешь ли.

— И тебе никогда не хотелось узнать о коллегах чуть больше?

— К чему ты клонишь?

— Просто поддерживаю светскую беседу, — отозвался Норман, искусно изображая удивление: и с какой это стати его собеседница насторожилась? — Ехать нам еще часа два, а то и больше, вот я и пытаюсь уяснить, что тебя интересует помимо работы.

Все ясно: шеф привык думать, что видит подчиненных насквозь, а тут вдруг обнаружил, что отдельные уголки души Линн для него закрыты. На протяжении многих месяцев директор агентства не проявлял ни малейшего интереса к тому, чем живет его секретарша. Исполнительный, безотказный автомат — что в нем занятного? А теперь Норман вбил себе в голову, что под маской безмятежного спокойствия таится страстная, непредсказуемая натура — и места себе не находит от любопытства!

— Смысл моей жизни — работа. Я люблю читать, в кино хожу, в рестораны. Ничего особенного.

— А сколько тебе лет? — неожиданно спросил Норман.

— Тридцать два.

Лини мучительно покраснела. Работа, чтение, кино — этим ли заполнена жизнь среднестатистической тридцатилетней женщины? До мнения Нормана ей дела нет… и все-таки она остро ощутила собственную ущербность.

Поток машин окончательно замедлился.

— На такой скорости мы до Эдинбурга вообще не доберемся, — удрученно вздохнула Линн.

— А так ли важно, во сколько мы вернемся? У тебя назначена встреча?

— Нет, но я устала и промерзла до костей, а до дома все так же далеко.

Норман поначалу промолчал. Но спустя еще полчаса продвижения с той же скоростью объявил:

— Пожалуй, свернем-ка мы на следующем перекрестке и приглядим подходящий отель.

Наверняка это не единственная авария на дороге при такой погоде!

— Не нравится мне эта мысль, — тут же возразила Линн. — Возможно, южнее дождь уже прекратился, а сейчас всего лишь…

Она посмотрела на часы и похолодела: неужели так поздно?

— Шесть тридцать, — докончил за нее Норман. — За полтора часа мы проехали не больше двадцати миль, и, честно говоря, вести машину под проливным дождем еще часа три мне не улыбается.

Он действительно выглядел усталым, и Линн ощутила укол совести. Хорошо ей настаивать на продолжении пути, а каково приходится человеку за рулем? За пеленой дождя ни зги не видно, а тут еще эти «пробки»!

— Пожалуй, ты прав, — неохотно признала Линн.