Следующий час я провела в поисках Вона. Я пыталась дозвониться ему по сотовому. Гудки сразу отправили меня на голосовую почту. Измученная, я еле доползла до своей комнаты, бросилась на кровать и закрыла глаза.

– Не так быстро, – прозвучал чей-то голос. – Нам нужно поговорить.

* * *

– Папа? – прошептала я.

Он вышел из тени, на его лице отражалась глубокая печаль. Отец выглядел сейчас намного старше, чем до моего дня рождения. До нашей ссоры. До того, как мы разъехались по разным уголкам мира, игнорируя существование друг друга.

Теперь я видела, что он не догадывался о причине моей злости, и не понимала, почему он не пришел ко мне раньше, умоляя о прощении.

Все это стало огромным недоразумением, и мы могли бы поговорить и все выяснить, но мы не разговаривали. Никогда. Разговор по душам никогда не был нашей сильной стороной, особенно с тех пор, как умерла мама, и теперь мы расплачиваемся за это.

Я почувствовала, как моя кровать прогибается под его весом, и затаила дыхание. Внезапно вспоминания о множестве ночей, когда он сидел рядом со мной, чтобы прочитать мне сказку или рассказать греческую легенду, затопили мой разум. У меня перехватило горло от эмоций.

– Ленни.

Я втянула воздух, стараясь не заплакать.

– Мне следовало прийти раньше, дорогая.

Я ощутила, как подо мной зашевелился матрас, когда отец покачал головой. Все в нем казалось массивным, впечатляющим, не от мира сего – даже его скульптуры. Может, в этом и состояла проблема. В моих глазах отец всегда выглядел намного грандиознее и внушительнее, чем был на самом деле, и мне пришлось свести его значимость на нет, прежде чем я смогла посмотреть на него, как на сложного человека с собственными недостатками и слабостями. Как на равного себе. Как на самого обычного человека.

Не говоря ни слова, я начала перебирать пальцами, просто чтобы чем-то занять свои руки.

– Я хотела, чтобы ты знал, то, что ты сказал… о чем ты говорил… с мисс Гарофало…

– Я ошибся с семьей Гарофало. – Отец выдохнул в темноту, и я почувствовала, как его плечи поникли.

– Знаю. Арабелла уже ввела меня в курс дела. Замужняя женщина, да? – Мои суждения не выдерживали никакой критики. Меня охватили отчаяние и усталость.

– Будет ли иметь значение, если я скажу, что мне стало очень одиноко? – спросил отец.

В его словах ясно слышалось поражение. Я снова покачала головой, зная, что он поймет это по движению матраса под нами.

– Я опустошен принятым мною решением.

Решение, я отметила его выбор слов. Это не ошибка. Дьявол скрывался в деталях, и мой отец все еще верил, что ему было нужно, чтобы то, что там произошло, случилось на самом деле – может, чтобы снова почувствовать себя человеком, а не просто художником.

То, что он сделал, выглядело ужасно, но это не было непростительно. Во всяком случае, для меня. Его дочери. У меня не оставалось выбора. Я не была его женой. У него не было жены. Он предал не меня.

– Это не единственное разрушительное решение, которое я принял с тех пор, как переехал в Тодос-Сантос.

– О? – удивилась я.

Он подвинулся, прижимаясь спиной к изголовью. Мое лицо вспыхнуло в темноте, когда я подумала о том, что эта кровать видела в последнее время. Вон в наручниках. Мы с Воном занимаемся сексом. Эта комната была пропитана им, каждая трещина в деревянном полу напоминала о Воне. Его освежающий запах все еще ощущался в воздухе. Его редкие улыбки были написаны чернилами на моем потолке. Меня интересовало, чувствует ли папа, что Вон здесь, с нами.

– Видишь ли, я устроил Вона на стажировку не потому, что он этого заслуживал.