Впрочем, что тут гадать? Именно за дурость и неспособность видеть дальше собственного носа я и был избран для исполнения этой миссии. И если мой путь был предопределен, то уж не по этой ли причине я заявился в замок как раз в тот момент, когда тамошним хитрецам срочно потребовался дурак? Не скажу худого о короле Громдене – он был хорошим человеком, и возможно, хотел меня предупредить, но ему помешала болезнь. Кстати, что это за болезнь, тоже вопрос. Инь‑Ян имел свободный доступ в замок и запросто мог навести на старого короля порчу. Лучше бы мне никогда не покидать Крайней Топи. Мало того, что я стал жертвой жестокой лжи и коварства, – на мне лежит часть вины за последующий упадок королевской власти и наступление темной эпохи.

Так или иначе, я был мертв, а стало быть, бессилен что‑либо изменить. Мой дух мог лишь созерцать происходящее, никак на него не влияя.

Через несколько часов после моей погибели появились Пука и Пика. Пука фыркнул и склонился над сумой с чарами, которую Панихида бросила и забыла рядом со рвом. Верный друг знал, чем грозит мне жестокая ложь злокозненной Панихиды, и как мог пытался предостеречь меня. Он отказался везти меня навстречу погибели, но я, ослепленный любовью, не замечал ничего, кроме обманной красоты Панихиды.

Пука и рад бы мне помочь, но такой возможности у него не было. Он не знал, где Панихида захоронила мои останки, и не мог собрать их вместе. Вероломная злодейка действительно сумела отделаться от меня раз и навсегда.

Безутешный Пука горестно заржал, подхватил зубами суму и, мотнув головой, закинул ее за спину, так, что она зацепилась за цепи. Видимо, ему хотелось оставить что‑нибудь на память о погибшем друге.

Затем конь‑призрак ускакал прочь. Пика последовала за ним – в ее влажных темных глазах тоже стояла печаль, имея дело с такой подругой, Пука мог не опасаться предательства, ведь кобыла – это не женщина человеческой породы. Да и демонов у нее в роду наверняка не было.

Итак, Панихида добилась своего – мне предстояло навсегда остаться покойником. Радости, конечно, мало, но человек ко всему привыкает. Со временем я перебрался в замок Ругна, ибо других строений поблизости не было, а привидения не любят обитать под открытым небом. В замке я познакомился с другими призраками, в том числе с милой девушкой Милли, злодейски убитой неудачливой соперницей за сердце ее возлюбленного. У каждого привидения была своя собственная история, как правило, столь же поучительная и печальная. Грусть составляла наше общее наследие. Шли века, а она не покидала нас, мы же оставались единственными обитателями замка.

Сделавшись королем, Инь‑Ян стал править, проявляя лишь темную сторону своей натуры, поэтому более известен как король Ян. Ничуть не заботясь ни о замке Ругна, ни о благоденствии Ксанфа, он поселился в своем деревенском доме и всецело посвятил себя изготовлению всяческих нечестивых заклятий. Это было его любимым развлечением. По правде сказать, в большинстве своем состряпанные им чары были нейтральными – заклятие редко бывает добрым или злым само по себе, все зависит от того, кто и как им воспользуется. Некоторые из этих чар, например, забудочное заклинание Провала начали действовать задолго до появления на свет Яна. Не знаю, как такое могло случиться, тем не менее это факт. Чары множились, но они не использовались во благо людям, и Ксанф постепенно клонился к упадку. Заклятия попросту распространялись по всей стране и, попадая в руки невежд, творили немало зла и тем самым потешали Яна. Конечно, мы узнавали обо всем, что происходило за стенами, лишь время от времени, когда в замок ненароком забредал какой‑нибудь призрак. Однако рано или поздно, пусть даже с большим опозданием, нам становилось известно все. По прошествии времени волшебник Ян умер, но традиция была прервана, и следующий король не вернулся в замок Ругна.