Коля стушевался.

— А с чего он вообще начал? — вдруг спросил Мышкин.

— Кто?

— Дерюгин… Кто он по специальности? С какого бизнеса начал? С чего-то он ведь начал?

— Этого я пока не выяснил, — смутился Коля. — Я же только последние газеты читал. Сейчас поеду смотреть дальше.

Гаврюшин пожал плечами:

— И я не знаю. Как-то не интересовался…

Коля попрощался и ушел.

— Не пойму я, инспектор, чего вы его дрессируете? — сказал Гаврюшин, глядя ему вслед. — Ну что он там найдет? Не проще ли самого Дерюгина спросить или наших «экономистов»?

— Хорошо, — как-то сразу согласился Мышкин. — Завтра дам отбой. Просто мне кажется, знаете… что в газетах можно откопать массу полезной информации… если, конечно, уметь копать…

Гаврюшин внимательно посмотрел на него и неожиданно громко фыркнул. Мышкин ответил удивленным взглядом.

— А знаете, что мне все время кажется, инспектор… — посмеиваясь, пояснил Гаврюшин. — Вот вы тут выясняете про конкурентов, про бизнес, про аукцион этот… А мне все кажется, что в глубине души вы уверены, что все дело в той книжечке и что через нее все раскроется. Знаете, как в романах или в кино… Много-много ложных ходов — и одна такая деталька, совсем мелкая… но не может же она быть лишней!..

Он как-то неожиданно оборвал и замолк.

— Очень может быть… — признался Мышкин. — Может, вы и угадали… почти… И что с того?

— Да ничего. — Гаврюшин пожал плечами. — Просто… вот будет смешно, если она окажется действительно ни при чем…

— Совсем ни при чем? — как-то очень по-детски переспросил Мышкин.

— Ну да, совсем.

— А знаете, что, Женя? — Мышкин неожиданно широко улыбнулся. — Ведь очень возможно, что вы правы. Что я это… из литературы — чтобы ружье выстрелило. И останусь в дураках!

Гаврюшина, при виде этой улыбки, так и подмывало сказать: «Уже!» — но с другой стороны, эта же улыбка его как-то обезоружила.

— Та-ак, — протянул он, глядя на часы. — Вот-вот Василий явится. Кто будет с ним разговаривать?

— Давайте вместе, — предложил Мышкин. — Вы ведете, я вступаю по мере необходимости. Про запись в дневнике у Козловой и насчет алиби — в последнюю очередь. Так?

— Разумеется, — кивнул Гаврюшин. — Сначала общие соображения: про Дерюгина, про Козлову, то да се… Наталью эту тоже, я думаю, на засладочку…

В этот момент зазвонил телефон. Мышкин снял трубку.

— Да, — сказал он, — я слушаю, — и вдруг ужасно покраснел и схватился за голову. — А у вас что сказано? Да-да, все правильно, да, пропустите скорее, это я виноват…

Он повесил трубку и смущенно взглянул на Гаврюшина:

— Угадайте, на кого я заказал пропуск?

— Чего тут угадывать! На Тошкина, разумеется!

Оба рассмеялись. В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Мышкин.

Василий Зуев оказался плотным коренастым мужчиной лет тридцати пяти. Главную особенность его внешности составляли пышные усы совершенно пшеничного цвета, придававшие ему сходство с большим, красивым котом. «Какое-то такое слово… — подумал Мышкин. — Не ухоженный, нет… Вальяжный? Холеный?» Он взял у Зуева пальто, повесил его на крючок, после чего отошел в сторонку и уселся на подоконнике.