— Все ясно как день. Антон ее убил, больше некому…

Гаврюшин оторопел.

— По-почему? — поинтересовался он, запнувшись от растерянности.

— Ну как почему? Вы что, не раскопали, что ли?.. Она от него ушла…

— Ну знаете ли! — возмутился Гаврюшин, как-то выбиваясь из официального тона. — Мало ли кто от кого уходит! Что же, так сразу убивать? Неубедительно…

— Вы не понимаете. Можно? — Зуев указал рукой на стакан остывшего чая, который Мышкин с утра заварил, но так и не выпил.

Гаврюшин растерянно кивнул. Зуев залпом выпил горькую и холодную жидкость и повторил:

— Вы не понимаете. Он… бешеный. Он ревнивый, как зверь. И он на ней помешался. Крыша уехала, понимаете? Я же видел его до этого… с другими бабами. Не-ет, тут совсем другое, никакого сравнения. Не мог он пережить, что она его бросила. Я знаю.

— Почему же он тогда не сделал этого сразу? — несколько оправившись, поинтересовался Гаврюшин. — Скажем, во время ссоры или в момент ухода? Или сразу после? Почему он ждал целый месяц?

— Вот этого я не знаю! Может, надеялся, что вернется. Он, между прочим, этот месяц и не работал совсем. То у нее торчал… пороги обивал то есть… а когда приходил, тоже толку было мало. Ни о чем думать не мог. Говоришь с ним, а он как будто не слышит. И в тот день, кстати, тоже… У него встреча была назначена… важная. А он не пришел. Взял и не пришел — и все. Там потом еле расхлебали. Это я только сегодня узнал. Позвонил на работу, мне все и вывалили… Разве так можно!

— Все это замечательно, — негромко и с расстановкой проговорил Гаврюшин. — И вполне можно было бы допустить, что вы правы… если бы не один факт. Дело в том, что у Дерюгина стопроцентное алиби.

— Алиби?! Какое алиби? — воскликнул Зуев, привстав от напряжения.

Гаврюшин спокойно и не торопясь объяснил ему, в чем дело. Повисла пауза. Зуев явно пытался что-то сообразить. Гаврюшин молчал, выразительно поглядывая на Мышкина.

— Не знал… — пробормотал Зуев. — Вот не знал… Надо же!.. Телевизор не смотрел, газет не читал — в Вене-то… Небось все уже раззвонили?..

— Да, передавали… — сам толком не зная зачем, пробормотал Мышкин, опережая Гаврюшина.

— Соседи! — воскликнул Зуев так неожиданно, что оба детектива невольно вздрогнули. — Подкупил он их, вот что! Вы посмотрите, как они живут, эти соседи!

Гаврюшин подался вперед. Зуев не должен был знать, как живут соседи Козловой.

— Небось нищие какие-нибудь! — лихорадочно продолжал Зуев.

Коротенькое «небось» сразу в корне меняло дело. Гаврюшин расслабился и откинулся на спинку. Оставалось неясно, то ли Зуев неудачно выразился, то ли быстро спохватился.

— Нищие небось, — повторил Зуев уже спокойнее. — Вы бы к ним присмотрелись, между прочим.

— Присмотримся, — пообещал Гаврюшин. — А вы мне пока вот что скажите, пожалуйста… Кто, по-вашему, Дерюгина сильно ненавидел?

— Ничего себе вопросик! — хмыкнул Зуев. — Да ведь имя им — легион. Я, конечно, понимаю, о чем вы… Только знаете, легион-то легион, только все уже по большей части смирились. А в ближайшее время вроде никаких таких дел не намечалось — чтоб кого-то топить…

— А как насчет аукциона? — поинтересовался Гаврюшин.

Зуев отчего-то вздрогнул.