Чего же удивляться, что через девять месяцев у них родилась дочь?

Лина даже немного огорчилась, ей хотелось, чтобы родился мальчик и обязательно похожий на Сашку.

— Ладно, — успокоил ее муж. — Сначала нянька, а потом…

И оба прыснули, влюбленно разглядывая розовый байковый пакет, перевязанный красной лентой.

Девочку назвали Светланой.

Отмечали ее рождение всем офицерским общежитием — поставили в коридоре строительные козлы, на них доски постелили, все это накрыли простынями — стол получился, лучше не надо! Пили сладкое вино «Кюрдамир» и молдавский «Херес» из кружек и стаканов, шашлыки у входа жарили, танцевали до упаду, друзья донимали Лину и Сашку солеными шуточками, все было так, словно не им завтра было вновь взлетать на трубе с керосином, как Сашка называл свой МиГ.

А Лина убежала из-за стола, села около деревянной кроватки, которую солдаты из БАО за день сделали, и долго смотрела в розовое личико с двумя дырочками крошечного носа и маленькими влажными губками, постоянно шевелящимися во сне. Смотрела и с тревогой думала, что дальше будет — не дай Бог ее дар унаследует, не дай Бог!

Она ведь старалась не показывать, что умеет. Ну, разве что ангину кому-то незаметно полечит, ушиб какой. Только однажды и не сдержалась, когда Ваня Киреев разбился при прыжках. Сидела у госпиталя и залечивала на расстоянии все его ушибы, разрывы и внутренние повреждения. И ничего — даже не комиссовали, годным признали безо всяких ограничений, хотя при поступлении Вани в госпитали врачи в один голос говорили, мол, к сожалению, не жилец.

Счастья, счастья ей хотелось, так хотелось, прямо хоть пауков ешь! Хорошо, что Сашка, нежный, заботливый Сашка у нее был. И Светка родилась.

А больше ей и не требовалось.

Глава одиннадцатая

Время было странное.

Американцы казали стране кукиши и грозили атомной бомбой. Летать Сашке и его друзьям приходилось много. А тут еще во Вьетнаме что-то странное началось, все жены летчиков боялись, что ребят туда воевать отправят. Совсем недавно большая война закончилась, в центральных районах еще не все развалины убрали, не все окопы перепахали, а тут — на тебе! — опять начинается.

Двенадцать самых опытных летчиков из полка, в котором служил Сашка, откомандировали в распоряжение Генштаба. Тут и гадать не стоило, где русским соколам быть, под каким небом на солнце крылышками блистать.

Лина тайком пыталась заговорить их, да сама едва не запуталась — столько заговоров оказалось на ратников, идущих на войну, да только все они старыми выглядели. От пушек, пищалей, медных, свинцовых да каменных пуль, от стрел да кулачных бойцов, от рогатин и ножей заговоры имелись, а для летунов не было. Слава богу, Сашку не тронули, оставили по молодости лет в полку.

А потом на двух летчиков похоронки пришли — так, мол, и так, пали Василий Кузьмин и Николай Евграфов смертью храбрых, выполняя свой интернациональный долг.

Молодые жены выли в своих комнатах, и Лина разрывалась между ними, пытаясь облегчить страдания сразу обоих. Подружками они были, не могла она остаться равнодушной к сдавленным рыданиям, доносящимся из «пеналов». И Светку было жалко — постоянно просыпался ребенок и вздрагивал, лежа в своей кроватке. Вздрагивал и совсем взрослыми глазами смотрел в пространство перед собой. От этого взгляда становилось не по себе. Господи, не дай дара ребенку, хватит уж меня одной! — горячо молилась Лина.

Но время шло и все постепенно забывалось. Молодые вдовы покинули расположение части и отправились на поиски своего гражданского счастья, в расположение пришли новые летчики, которые заняли вакантные должности в полку.