Ждать пришлось недолго. Спустя две или три минуты мимо проехал микроавтобус, за рулем которого сидел субъект в яркой спортивной куртке и косматой волчьей шапке. Автобус ехал сравнительно медленно, никак не быстрее девяноста километров в час, волоча за собой шлейф неприятного запаха, учуяв который, обитателям многоквартирных жилых домов в целях собственной безопасности предписывается открыть все форточки и срочно звонить в аварийную газовую службу. Недовольно морщась от проникшей в салон вони не до конца сгоревшего и выброшенного в атмосферу через выхлопную трубу пропана, таксист вооружился мобильным телефоном, сделал звонок и, дождавшись ответа, прервал соединение.

– Да, – сказал в молчащую трубку своего мобильника субъект в волчьей шапке – так называемый представитель концерна. – Да, Анатолий Эдуардович, я слушаю. Одну секундочку, прошу вас. – Съехав на обочину, он остановил автобус, обернулся к пассажирам и, прикрыв ладонью микрофон, извиняющимся тоном произнес: – Буквально одна минута. Очень важный звонок из министерства.

Пассажиры не возражали: шведский стол за одну минуту никуда не денется, а после латиноамериканской расхлябанности видеть в лице сопровождающего дисциплинированного водителя, избегающего говорить по телефону во время движения, оказалось неожиданно приятно.

– Слушаю вас, – повторил в молчащую трубку счастливый обладатель волчьей шапки.

Он выключил зажигание, открыл дверцу и, посмотрев назад, чтобы ненароком не угодить под колеса попутной машины, выбрался из кабины. Кто-то из пассажиров, следуя широко распространенной среди россиян привычке использовать для перекура каждую, даже минутную, остановку в пути, сунулся следом. Прямо у него перед носом кнопка дверного замка с мягким клацаньем опустилась вниз. Курильщик, уже успевший сунуть в зубы сигарету, по инерции потянул дверную ручку, а потом, когда заблокированный замок даже не подумал открыться, требовательно постучал по стеклу.

Субъект в волчьей шапке, продолжая утвердительно кивать в ответ на слова воображаемого телефонного собеседника, рассеяно улыбнулся курильщику и сделал успокаивающий жест рукой: все нормально, сейчас поедем. Рядом с ним, коротко прошуршав по асфальту покрышками, затормозила яично-желтая «Волга» с шашечками на борту. На глазах у своих изумленных пассажиров «представитель концерна» открыл дверцу и опустился на заднее сиденье такси. «Волга» тронулась, с места взяв приличный разгон. «Что-то я не догоняю», – со смесью обиды и изумления произнес курильщик, и в это время под днищем микроавтобуса начали один за другим взрываться газовые баллоны.

Их было целых восемь штук – гораздо больше, чем требуется даже для круглосуточно находящегося на линии маршрутного такси, – и, когда синхронно ахнули последние два, живых в объятом пламенем салоне микроавтобуса уже не осталось.

Переводчик Липа этого не знал, и незримо присутствующий за спиной у каждого из смертных ангел-писец не стал ставить это лыко в строку: список числящихся за сеньором Умберто грехов и так был достаточно длинным, чтобы дополнять его еще и этой мелкой, невольной, допущенной по неведению ложью.

Машина генерала Потапчука, покинувшая охотничий домик в глубине Завидовского заповедника получасом раньше представительского седана, добиралась до Москвы другой дорогой и, разумеется, без охраны. Так было нужно для дела, да и там, куда направлялся сидевший на упругих кожаных подушках роскошного салона хозяин правительственного авто, Потапчук был не нужен. Он уже сказал все, что должен был сказать, и ему вовсе незачем было без видимой необходимости, просто за компанию и из чувства солидарности подставлять голову под топор.

И вообще, могло случиться так, что Потапчук из помощника и верного соратника превратился бы в серьезную помеху; став свидетелем и участником предстоящего разговора, он мог услышать, а то и, чего доброго, сказать что-нибудь лишнее.