|
– Не слишком то «демокорацу». – Ясное дело. Вбей себе в башку, болван, японцы – народ особый. По нашим дурацким западным меркам, они живут как цивилизованные люди лет пятьдесят, ну, сто. Поскреби русского, и найдешь монгола. Поскреби японца и обнаружишь самурая – или то, что он считает самураем. В основном, вся эта самурайщина – миф, вроде парня с Дикого Запада в Штатах или ваших рыцарей «круглого стола» короля Артура. «Цивилизация», по твоему, это когда играют в бейсбол и носят котелки и все? Кстати, об Объединенных Нациях – зверскую заваруху они, собираются учинить, освобождая колониальные народы. Дайте им тысячу лет, и я скажу «да». Но не десять. Сменят свои духовые трубки на пулеметы, и все дела. Потом потребуют атомную бомбу. Чтобы обрести «паритет» с дерьмовыми колониальными державами. Через десять лет, дружок. А когда это случится, я вырою глу у бокую нору, там и засяду. Бонд рассмеялся: – Ты что то тоже не очень «демокорацу». – Трахал я эту «демокорацу», как сказал бы братец Хемингуэй. Я за элитарное правительство, – Дикко сглотнул девятую чашечку саке. – А избирателей допускать к голосованию по личному интеллектуальному цензу. Я что, не прав? – Ради Бога, Дикко! Откуда выплыла политика то? Давай пожуем. У аборигенов свои мозги есть… – Оставь аборигенов в покое! Хрена ли ты о них что знаешь! У нас вот собираются дать этому дерьму право голоса! Ты, педик несчастный! Будешь еще о свободах гундеть, я тебе яйца на шее бантиком завяжу. Бонд кротко спросил: – А почему педик? – По кочану. Нет, – Гендерсон встал и выпалил что то по японски парню за стойкой, – … перед вынесением приговора мы отправимся есть угрей, и туда, где есть пристойная выпивка. А потом в «Дом Абсолютного Наслаждения». А потом окончательный приговор. Тебе. – Ты паршивый кенгуру, Дикко, – сказал Бонд. – Но я люблю угрей. Только не в желе. Платить буду я. За угрей и за все остальное. Ты платишь за рисовую и прочую бурду. Держись. Козел за стойкой как то скептически на тебя смотрит. – Я знаю цену мистеру Ричарду Лавеласу Гендерсону, и его никому не зарыть. Дикко вытащил пачку тысячеиеновых бумажек и расплатился с официантом. – Погоди, еще не все. Он торжественно, с королевским величием подошел к бару и объявил огромному негру в темно фиолетовом смокинге: – Мелоди, что за стыд! – И столь же торжественно вышел из бара. 5. Магия–44 Дикко Гендерсон заехал за Бондом в десять утра. С похмелья голубые глаза налились кровью. Он прямехонько направился в «Бамбуковый бар» и заказал двойной коньяк и имбирное. Бонд мирно заметил: – Не стоило тебе мешать саке с «Сантори». Японское виски – вообще что то маловразумительное. – Важен результат. У меня настоящая «фатзука йои», выдающаяся похмелюга. Во рту, как кошки насрали. Вернемся домой из этого вонючего тигрятника, поправимся по настоящему. А насчет «Сантори» ты не прав. Приличная марка. Вроде наших дешевых, скажем, «Белой Этикетки», по пятнадцать шиллингов. Есть здесь еще два сорта, но самый дешевый оказался самым лучшим. Случилось как то со спецом встретиться, много интересного рассказал. Говорит, хорошее виски гонят там, где делают хорошие фотографии. Представляешь? Зависит от воздействия света на алкоголь. Слушай, что я вчера нес? Или это ты? Помню, кто то из нас начудил. |
