– Я потешник,

    Я насмешник,

    Я мим,

    Брожу то один, то не один,

    Я гистрион,

    На все руки силен,

    Я сальтатор – сальто кручу,

    Я йокулятор – шутки шучу,

    Я глумотворец, срамословец, песнесказитель, а при случае еще и лекарь.

    Разговоры на площади постепенно смолкали. Стоявшие поблизости от Горжи тихой сапой расступались, так что вскоре вокруг юноши и его собеседника образовалась тревожащая пустота.

    – Лекарь? Какие же болезни ты лечишь, лекарь?

    – Я собакам кровь пускаю, ставлю коровам банки, козам – припарки, коням – пиявки, курам – микстуру, кошкам – тинктуру, а ослам – яйца отрезаю, если меня очень попросить. Хочешь, я и тебя вылечу?

    Человек засмеялся.

    – Да я и не болен вовсе.

    – Позволь мне тебя полечить, враз чем-нибудь заболеешь. Чего изволишь? У меня в котомке всякого на выбор: и трясовица, и огневица, и прочая иная лихоманка. – Юноша снова выкатил глаза, пустив изо рта пену. – Нет, не хочу быть лекарем! – вскричал он миг спустя и снова сделал нормальное лицо. – Лучше купи у меня что-нибудь. Я теперь торговец.

    – Рожу утри, торговец.

    – Благодарю, господин. – Горжа утерся.

    – Чем торгуешь, торговец?

    Глядя на обол на ладони незнакомца, паренек пояснил:

    – Зимой дождем, летом пылью, а осенью всякой разной гнилью.

    – Ох, верно наш бондарь Аурилья говорит: с баском не торгуйся, проторгуешься.

    – А я не баск, я каталонец. Да только какая разница, коли мы с тобой близкая родня, господин мой.

    Желтоволосый слегка сдвинул светлые брови.

    – Это с какой еще стороны, голодранец?

    – Со стороны Адама и Евы. А наследство наше поделили не поровну.

    – Эдак я по миру пойду, если всем таким родичам выделю часть моего наследства! За кого ты принимаешь меня, полупочтенный?

    Горжа поклонился, взмахнув немытыми черными патлами.

    – Вижу я, ты не граф Тулузский и не король Французский! – молвил он, бодрясь (господин пока что не гневался).

    – Я Саварик де Маллеон, – заключил, рассеивая последние сомнения, желтоволосый.

    Паренек выпрямился, прижал к груди горшок с монетами и не выдержал – оглянулся на своих товарищей. Те молча выжидали, чем окончится разговор.

    Саварик подбросил грошик в воздух.

    – Что, фигляр, никак струсил?

    Словив монетку на лету, Горжа учтиво ответил:

    – Струсить не струсил, господин мой, но осторожность поимел.

    И вдруг чрезвычайно похоже заревел ослом.

    Глава вторая

    АРНАУТ КАТАЛАН ВЕДЕТ КУРТУАЗНУЮ БЕСЕДУ

    Добрый сеньор де Маллеон, прозванный также Саварик Нечестивец, фигляров разного рода ценил весьма высоко, привечал их у себя во владениях и щедро вознаграждал. Если же он видел человека, не обделенного песенным, либо поэтическим даром, то стремился оказать тому как можно больше благодеяний. Это было у него в обычае.

    Поэтому эн Саварик и пригласил товарищей Горжи к себе в гости – на праздник.