— Не волнуйся, там всего миль пять, к тому же мы не торопимся.

Пять миль. Я не ответил, чтобы она не услышала паники в моем голосе. Много ли я прошел в прошлую субботу — милю? И сколько раз на этой дистанции умудрился споткнуться? Предстоит нечто унизительное.

Какое-то время мы ехали в молчании. Я представлял себе выражение ее лица, когда в двадцатый раз окажусь на четвереньках.

— О чем ты думаешь? — спустя несколько минут нетерпеливо спросила Эдит.

Я снова соврал:

— Просто пытаюсь понять, куда мы направляемся.

— Есть одно место, мне нравится приходить туда в хорошую погоду. — Мы оба взглянули на редеющие облака.

— Чарли сказал, что сегодня будет тепло.

— А ты сообщил Чарли о своих планах? — спросила она.

— Не-а.

— Но ты ведь наверняка упомянул в разговоре с Джереми о том, что я повезу тебя в Сиэтл, — задумчиво произнесла она.

— Нет.

— Выходит, никто не знает, что ты со мной? — теперь она явно злилась.

— Ну, как посмотреть… Полагаю, ты сказала Арчи?

— Это очень поможет, Бо, — огрызнулась она.

Я сделал вид, что не услышал.

— Это из-за погоды? Весенняя депрессия? Форкс настолько тебя угнетает, что ты решил покончить с собой?

— Ты сказала, это может создать проблемы для тебя… ведь мы открыто общались, — объяснил я.

— То есть ты беспокоишься о том, что у меня будут неприятности… если ты не вернешься домой? — ее тон был ледяным и язвительным.

Я кивнул, не сводя глаз с дороги.

Эдит что-то проворчала себе под нос, но слова лились так быстро, что я не успевал их понять.

Остальная часть пути прошла в тишине. Я чувствовал исходившие от нее волны гнева и неодобрения и не мог придумать, как правильно извиниться, если я ни о чем не жалею.

Дорога закончилась возле маленького деревянного указателя. Отсюда видна была пешеходная тропка, уходившая в лес. Я припарковался на узкой обочине и вышел, не зная, что делать, потому что Эдит сердилась, а у меня больше не было уважительной причины не смотреть на нее из-за управления автомобилем.

Потеплело — пожалуй, сегодня было теплее, чем когда-либо со дня моего приезда в Форкс, почти душно, хотя тонкие облака всё еще затягивали небо. Я снял свитер и бросил в кабину, радуясь, что под ним у меня футболка — особенно с учетом предстоящих пяти миль пешей прогулки.

Услышав, как хлопнула дверца, я обернулся и обнаружил, что Эдит тоже сняла свитер, оставшись в тоненькой майке, и снова собрала волосы в небрежный пучок. Она стояла спиной ко мне, пристально всматриваясь в лес, и я видел изящные очертания лопаток, чуть похожие на сложенные крылья под ее бледной кожей. Мне известно, сколько силы в ее тонких руках, но сейчас, глядя на них, трудно было поверить в такое.

— Сюда, — все еще раздраженно сказала она, обернувшись ко мне, и пошла прямо в чащу, на восток от пикапа.

— А как же тропа? — я постарался скрыть панику в своем голосе, поспешно огибая пикап, чтобы догнать Эдит.

— Я сказала, что в конце дороги есть тропа, но не говорила, что мы по ней пойдем.

— Без тропы? Ты шутишь?

— Я не позволю тебе потеряться.

Тут она повернулась с насмешливой полуулыбкой, и у меня перехватило дыхание.

Я никогда еще не видел так много ее открытой кожи. Бледные руки, тонкие плечи, ключицы, хрупкие на вид, словно веточки, уязвимые впадинки над ними, лебединая шея, нежная округлость ее груди — не пялься, не пялься — и ребра, которые практически можно было сосчитать под тонкой хлопковой тканью.