Итак, эта миниатюрная девушка сильнее меня. Намного. Но готов поспорить, что она сильнее всех, кого я знал. Легко одолела бы Шварценеггера в его лучшие годы. Я не могу соревноваться с ней, да и не нуждаюсь в этом. Эдит особенная.

— Бо? — снова спросила она, и я понял, что так и не ответил на ее вопрос.

— А… что?

— Я спросила, куда ты собрался.

— Домой, а что? — ее вопрос смутил меня.

Эдит улыбнулась:

— Разве ты не слышал моего обещания доставить тебя домой в целости и сохранности? Думаешь, я позволю тебе вести машину в таком состоянии?

— В каком состоянии?

— Не люблю приносить плохие вести, но у тебя слабая вазовагальная система.

— Переживу, — ответил я и еще раз попытался пойти к своей машине, но ее рука так и не отпустила мою куртку. Я остановился и снова посмотрел на Эдит.

— Хорошо, почему бы тебе не сказать, чего ты от меня хочешь? — сказал я.

Ее улыбка стала шире:

— Разумно. Сейчас ты сядешь в мою машину, и я отвезу тебя домой.

— Во-первых, в этом нет необходимости, а во-вторых, что будет с моим пикапом?

— Во-первых, необходимость — это субъективное понятие, а во-вторых, я попрошу Арчи пригнать твой пикап после уроков.

Меня отвлекло это небрежное упоминание о ее странных, бледных и красивых родственниках. Особенных? Таких же, как она?

— Ты же не собираешься скандалить? — спросила она, когда я не ответил.

— А есть смысл?

Я пытался расшифровать все смыслы ее улыбки, но не слишком в этом преуспел.

— Моему холодному сердцу становится теплее, когда я вижу, как быстро ты учишься. Сюда, пожалуйста, — она отпустила мою куртку и развернулась. Я с готовностью пошел за ней. Плавные движения бедер Эдит завораживали так же, как и ее глаза. Плюсом было и то, что мы проведем больше времени вдвоем.

Внутри Вольво все было так же безупречно, как и снаружи. Вместо запаха бензина и табака, здесь витал чуть заметный запах духов. Этот аромат казался знакомым, но я никак не мог разгадать его. Однако в любом случае пахло чудесно.

Она завела тихо замурлыкавший двигатель и, небрежно поиграв с настройками, включила печку и чуть приглушила музыку.

— «Лунный свет»? — спросил я, а Эдит удивленно взглянула на меня.

— Ты поклонник Дебюсси?

Я лишь пожал плечами:

— Моя мама играет дома много классических произведений. Я знаю только свои любимые.

— Это и мое любимое.

— Ну надо же, — сказал я. — У нас есть что-то общее.

Я ожидал, что это ее рассмешит, но она лишь смотрела на дорогу сквозь дождь.

Рассеянно слушая знакомую мелодию, я откинулся на спинку светло-серого сиденья. Поскольку краем глаза я наблюдал за Эдит, а дождь размыл всё за окном в серо-зеленые пятна, до меня не сразу дошло, что мы едем слишком быстро. Машина двигалась настолько ровно, что я даже не чувствовал скорости, и ее выдавали лишь мелькавшие за окном дома.

— А твоя мама, какая она? — вдруг спросила Эдит.

Ее глаза цвета сливочной ириски с любопытством разглядывали меня, пока я отвечал.

— Она похожа на меня, только маленького роста. Такие же глаза, тот же цвет волос. Она экстраверт и довольно смелая. Еще она слегка эксцентричная, немного безответственная и очень непредсказуемая на кухне. Она была мне лучшим другом… — я замолчал.