|
Размышляя об этом, Самгин на минуту почувствовал себя способным встать и крикнуть какие-то грозные слова, даже представил, как повернутся к нему десятки изумленных, испуганных лиц. Но он тотчас сообразил, что, если б голос его обладал исключительной силой, он утонул бы в диком реве этих людей, в оглушительном плеске их рук. - Этих бесноватых следовало бы полить водою из пожарного брандспойта, - довольно громко сказал он; Варвара, стоя, бормотала: - Овация. Как Ермоловой. Смотри, она - точно лебедь... - Иди. На улице густо падал снег, поглощая людей, лошадей; белый пух тотчас осыпал шапочку Варвары, плечи ее, ослепил Самгина. Кто- то сильно толкнул его. - Пардон... это вы? И, прижав Самгина к стене, Лютов, в расстегнутом пальто, в шапке, сдвинутой на затылок, шепнул в лицо ему: - Министра-то, Боголепова-то, - застрелили, факт! Повысив голос, он предложил: - Ужинаем? Кабинетик возьмем, потолкуем... Егор! Он взмахнул рукою и точно выхватил из тучи снега лошадь, запряженную в маленькие санки, толкнул Самгина, шепнув ему: - Карпов, попович... Егор, - к Тестову! Варвара Кирилловна, вы - на колени. Он действовал с такой быстротой, точно похищал Варвару; Самгин, обняв его, чтоб не выскочить из саней, ошеломленно молчал. Когда выехали на простор, кучер, туго довернув шею, сказал вполголоса: - Владимир Васильевич, полицейский рассказывал: студенты министра убили. - Да - ну? Какого? - быстренько, с испугом спросил Лютов, толкнув Клима локтем в бок. - Своего будто. - За что? - Кто их знает. - А - как думаешь? - Бунтуются. Студенты, рекрута - всегда они... - Ну, катай скорее! Ах, черти... - Он был старик? - спросила Варвара. - Не очень, - весело и громко ответил Лютов. В кабинете ресторана он, потирая руки, спросил ее: - Стерляжью ушку? Расстегаи? И сказал иконописному старику-лакею: - Слышал, Макарий Петров? И все прочее, как следует, честно, быстро! Едва лакей ушел, Лютов, хлопнув Клима по плечу, заговорил вполголоса, ломая лицо свое гримасами, разбрасывая глаза во все стороны: - Что-с, подложили свинью вам, марксистам, народники, ага! Теперь-с, будьте уверенны, - молодежь пойдет за ними, да-а! Суть акта не в том, что министр, - завтра же другого сделают, как мордва идола, суть в том, что молодежь с теми будет, кто не разговаривает, а действует, да-с! - Если революционное движение снова встанет на путь террора, - строго начал Самгин, но Лютов оборвал его речь. - Встало. Пойдет! Прямая есть кратчайшая... - Не забывайте о воронах... - Которые летают прямо я превосходно живут. Милейший! Драться - легче, ждать трудней. - Вы слишком громко, - предупредила Варвара, задумчиво изучая себя в зеркале. Ошеломленный убийством министра как фактом, который неизбежно осложнит, спутает жизнь, Самгин еще не решил, как ему нужно говорить об этом факте с Лютовым, который бесил его неестественным, почти циничным оживлением и странным, упрекающим тоном. "Может быть, на его деньги организовано это..." И, не удержавшись, он пробормотал: - Вы говорите об этом, как о деле, выгодном лично для вас... Толкнув Варвару и не извинясь пред нею, Лютов подскочил к нему, открыл рот, но тотчас судорожно чмокнул губами и выговорил явно не те слова, какие хотел сказать. - Я - гражданин моей страны, и все, что творится в ней... Вошли лакеи с подносами посуды и закусок, он оборвал речь и подмигнул Самгину: - Кучер-то, а? Как о... зайце! Прошу, Варвара Кирилловна! За ужином, судорожно глотая пищу, водку, говорил почти один он. |
